12.
ЖЕНЩИНА В ЦЕРКВИ
Мы сидели в молчании. Мои вопросы иссякли, а дон Хуан, казалось,
сказал мне все, что считал нужным сказать. Было никак не
больше семи вечера, но площадь была против обыкновения пустынной.
Вечер был теплым. По вечерам в этом городе люди обычно сновали
по площади до десяти и даже одиннадцати часов.
Я воспользовался моментом затишья, чтобы осмыслить то, что
со мной произошло. Мое время с доном Хуаном подходило к
концу. Он и его партия были близки к осуществлению магической
мечты - оставить этот мир и войти в непостижимые пространства.
Основываясь на своих ограниченных достижениях в области
сновидения, я верил, что их притязания были не иллюзорными,
а напротив - исключительно трезвыми, хотя и противоречащими
разуму. Они стремились постичь непознаваемое, и они сделали
это.
Дон Хуан был прав, когда говорил, что сновидящий, вызывая
систематическое перемещение своей точки сборки, раскрепощает
восприятие, расширяя диапазон и масштабы того, что может
быть воспринято. Для магов его партии сновидение не только
открывало врата в любые воспринимаемые миры, но и готовило
их ко вхождению в эти миры в полном осознании. Сновидение
для них было чем-то невыразимым, беспрецедентным, чем-то
таким, на что можно было лишь намекнуть, как это сделал,
например, дон Хуан, когда назвал его вратами к свету и темноте
во вселенной.
Им осталось сделать только одно - свести меня с бросившим
вызов смерти. Я сожалел о том, что дон Хуан не позволил
мне записывать, чтобы я мог лучше подготовиться. Но он был
нагвалем, который в деле любой важности полагался на экспромт
или вдохновение, почти ни о чем не предупреждая заранее.
На мгновение я почувствовал себя хорошо, сидя с доном Хуаном
в этом парке и ожидая дальнейшего развития событий. Но затем
моя эмоциональная стабильность стала улетучиваться, и я
в мановение ока оказался на грани темного отчаяния. Меня
захватили мелочные соображения относительно своей безопасности,
своих целей, своих надежд в этом мире, своих проблем и тревог.
Однако поразмыслив, я вынужден был признать, что единственное
истинное беспокойство, которое у меня оставалось - это беспокойство
о моих трех соратниках по миру дона Хуана. Но даже это реально
не волновало меня. Дон Хуан научил их быть такими воинами,
которые всегда знали, что делают, и, что самое главное,
он научил их всегда знать, что делать с тем, что они знают.
Имея все возможные земные причины, чтоб испытывать муки,
беспокоившие меня с давних пор, все, с чем я остался, было
беспокойством за себя самого. И я без тени стыда предавался
ему. Одно последнее индульгирование на дорожку: страх умереть
от руки бросившего вызов смерти. Мне стало страшно до спазмов
в желудке. Я пытался извиняться, но Дон Хуан рассмеялся.
- Ты не уникален в своем страхе, - сказал он. - Когда я
встретил бросившего вызов смерти, я наложил в штаны. Поверь
мне.
Я долго ожидал в молчании, это были тяжкие минуты.
- Ты готов? - спросил он.
Я сказал - да!
Вставая, он добавил: - Тогда идем, посмотрим, как ты сможешь
выйти на линию огня.
Он направился назад в церковь. Все, что я могу вспомнить
до сегодняшнего дня, - это то, как он тащил меня весь этот
путь. Я не помню, как мы дошли до церкви, как вошли в нее.
Дальше мне запомнилось, как я опустился на колени на длинную
потертую деревянную скамью рядом с женщиной, которую заметил
раньше. Она улыбалась мне. В отчаянии я оглянулся, пытаясь
найти дона Хуана, но его нигде не было. Я бы заметался,
как летучая мышь, вырвавшаяся из мрака, если бы женщина
не удержала меня, схватив за руку.
- Ты что, боишься меня, маленькую? - спросила меня женщина
по-английски.
Я стоял, словно приклеенный к тому месту, где преклонил
колени. Ее голос - вот что мгновенно приковало мое внимание.
Я не могу описать, что было в этом резком звуке, проникнувшем
в самые потаенные уголки моей памяти. Мне показалось, что
я знал этот голос всегда.
Я остался стоять неподвижно, загипнотизированный этим звуком.
Она спросила меня по-английски еще о чем-то, но я не мог
понять, о чем она говорила. Она опустилась на колени справа
от меня.
- Я понимаю, что такое настоящий страх. Я живу с ним.
Я только собрался заговорить с ней, когда услышал голос
эмиссара у своего уха.
- Это голос Хермелинды, твоей кормилицы, - сказал он.
Единственное, что я знал о Хермелинде, - это история, рассказанная
мне о том, как она была насмерть сбита грузовиком. Этот
женский голос, взывавший к таким глубинам памяти, потряс
меня. Я испытал мгновенное мучительное волнение.
- Я - твоя кормилица! - негромко воскликнула женщина. -
Как необыкновенно! Хочешь молочка? - Смех сотрясал ее тело.
Я приложил сверх усилие, чтобы остаться спокойным, хотя
чувствовал, что земля уходит из под моих ног и в следующее
мгновение я потеряю сознание.
- Не обращай внимания на мои шутки, - сказала женщина низким
голосом.
- По правде говоря, ты мне очень нравишься. Ты переполнен
энергией. Похоже, мы с тобой поладим.
Прямо перед нами опустились на колени два старика. Один
из них неожиданно обернулся, странно посмотрев на нас. Она
не обратила на него никакого внимания, продолжая шептать
мне на ухо.
Разреши мне держать тебя за руку, - попросила она.
Однако ее просьба звучала как приказ. Я подчинился и оставил
свою руку в ее, не в силах ответить нет.
- Спасибо за твое доверие и веру в меня, - прошептала она.
Звук ее голоса вверг меня в безумие. Его резкость была так
необычна, так абсолютно женственна. Ни при каких обстоятельствах
не смог бы я спутать его с мужским голосом, пытающимся звучать
по-женски. Это был резкий голос, но не хриплый или грубый.
Он более походил на хруст гравия под босыми ступнями.
Я приложил неимоверное усилие, чтобы разорвать невидимую
пелену энергии, которая, казалось, окутала меня. Кажется,
это мне удалось. Я встреч, собираясь уходить, и я бы сделал
это, но женщина тоже поднялась и прошептала мне на ухо:
- Не убегай. Мне надо так много сказать тебе.
Я автоматически сел, остановленный любопытством. Странно,
но мое волнение внезапно исчезло, - пропал и мой страх.
У меня даже хватило смелости спросить:
- Ты действительно женщина?
Она тихо усмехнулась, словно молодая девушка. Затем она
заговорила.
- Если ты опасаешься, что я превращусь в грозного мужчину,
который в состоянии причинить тебе вред, то глубоко ошибаешься,
- сказала она еще более гипнотическим, странным голосом.
- Ты мой благодетель. Я твоя слуга, и я была слугой всем
твоим предшественникам.
Сконцентрировав всю свою энергию, я высказал ей свои мысли.
- Пожалуйста, бери мою энергию, - сказал я. - Это мой дар
тебе. Но я не хочу от тебя никакого дара силы. Я так решил.
- Я не могу взять твою энергию даром, - прошептала она.
- Я плачу за то, что получаю. Это сделка. Глупо отдавать
свою энергию даром.
- Я был глупцом всю мою жизнь. Поверь мне, - сказал я. -
Я, конечно, могу позволить себе сделать тебе такой подарок.
У меня нет с этим проблем. Тебе нужна энергия - бери ее.
Но я не нуждаюсь в излишествах. У меня ничего нет, и мне
это нравится.
- Возможно, - сказала она задумчиво.
Агрессивным тоном я спросил, что, собственно, "возможно"
- возможно взять мою энергию, или возможно ее недоверие
к тому, что у "меня ничего нет, и мне это нравится".
Она довольно ухмыльнулась и сказала, что она, возможно,
возьмет мою энергию, раз я столь великодушно ее предлагаю,
но она должна будет расплатиться. Она должна мне отплатить
чем-то равноценным.
Слушая ее, я понял, что она говорит по-испански с очень
сильным и странным акцентом. Никогда в своей жизни я не
слышал, чтобы кто-либо так говорил. В каждом слове она добавляла
лишнюю фонему в середине слога.
- У тебя очень необычный акцент, - сказал я. - Откуда он?
- Почти из загробного мира, - сказала она и вздохнула.
Между нами установился контакт. Я понял, почему она вздохнула.
Она была ближе всего к вечности, в то время как я был чем-то
временным. Это было моим преимуществом. Бросившая вызов
смерти загнала себя в угол, а я был свободен.
Я внимательно рассматривал ее. Казалось, что ей где-то между
тридцатью пятью и сорока годами. Это была смуглая женщина,
настоящая индеанка, довольно крепкая, но не толстая. Я мог
видеть гладкую кожу ее рук, молодые и упругие мускулы. В
ней было около пяти футов и шести или семи дюймов роста.
Она была одета в длинное платье и черную шаль. Она стояла
на коленях, и я мог видеть ее гладкие пятки и часть ее сильных
икр. Ее талия была тонкой. У нее были большие груди, которые
она не могла или, возможно, не хотела скрывать под своей
шалью. Ее блестящие черные волосы были заплетены в косы.
Она не была красавицей, но не была и простушкой. Ее черты
ни в коей мере не были выдающимися. Я ощущал, что ничто
в ней не может привлечь внимания, кроме ее глаз, обычно
опущенных, прикрытых веками. Ее глаза были прекрасны, ясны
и спокойны. Кроме дона Хуана, я ни у кого не видел столь
сияющих и живых глаз.
От ее глаз мне стало совершенно спокойно. Такие глаза не
могут быть злыми. Я ощутил прилив доверия и оптимизма и
почувствовал, что я как бы знаю ее всю жизнь. Но я так же
хорошо осознавал и другое - свою эмоциональную нестабильность.
Это всегда беспокоило меня в мире дона Хуана, заставляя
постоянно быть в подвешенном состоянии. У меня были моменты
абсолютного доверия, интуитивно сопровождаемые лишь ничтожными
сомнениями и недоверием. Эта ситуация не выглядела иначе.
В мой подозрительный ум внезапно пришла мысль, предупреждающая
меня: я попал под влияние женских чар.
- Вы начали изучать испанский недавно, не так ли? - сказал
я, чтобы отделаться от своих мыслей, боясь, что она их прочтет.
- Только вчера, - отпарировала она и рассмеялась хрустальным
смехом, показывая маленькие, невероятно белые зубы, сверкающие
как жемчуг.
Люди повернулись и посмотрели на нас. Я опустил голову ниже,
словно углубясь в молитву. Женщина придвинулась ко мне ближе.
- Есть ли здесь место, где мы могли бы поговорить? - спросил
я.
- Мы разговариваем здесь, - ответила она. - Здесь я говорила
со всеми нагвалями твоей линии. Если говорить шепотом, никто
не услышит нашего разговора.
Я сгорал от нетерпения, желая спросить о ее возрасте. Но
меня отрезвило одно мое воспоминание. Я вспомнил одного
своего приятеля, который на протяжении многих лет устраивал
всяческие западни, чтобы вынудить меня открыть свой возраст.
Я ненавидел этот его мелочный интерес, а сейчас я сам был
на грани такого же поведения. Я тотчас же отбросил эту мысль.
Я хотел ей сказать об этом, чтобы просто поддержать разговор.
Казалось, что она знает, какие мысли приходят мне в голову.
Она по-дружески сжала мне руку, словно затем, чтобы сказать,
что наши мысли совпадают.
- Можешь ли ты вместо подарка дать мне какое-нибудь напутствие?
- спросил я ее.
Она отрицательно покачала головой.
- Нет, - прошептала она. - Мы совершенно разные. Даже более
разные, чем мне представлялось возможным.
Она поднялась и соскользнула со скамьи. Ловко преклонила
колени, став лицом к главному алтарю. Перекрестилась и дала
знак следовать за ней к большому боковому алтарю слева от
нас.
Мы стали на колени перед большим Распятием. До того, как
я успел что-либо сказать, она произнесла:
- Я живу очень долгое время. Причиной моей долгой жизни
является мое умение контролировать сдвиги и перемещение
моей точки сборки. Вместе с тем я не остаюсь слишком подолгу
здесь, в вашем мире. Я должна сохранять энергию, которую
я получаю от нагвалей вашего рода.
- Прикована ли ты только к этому месту, находясь в этом
мире?
- Нет. Я хожу везде, где хочу.
- Ты всегда женщина?
- Я была женщиной дольше, чем мужчиной. Мне это определенно
больше нравится. Я почти забыла, как быть мужчиной. Я полностью
женщина!
Она взяла мою руку и заставила прикоснуться к ее промежности.
Мое сердце колотилось у меня в горле. Она действительно
была женщиной.
- Я не могу просто взять твою энергию, - сказала она, меняя
тему. - Мы должны заключить соглашение другого рода.
На меня накатила еще одна волна бесконечного благоразумия.
Я хотел спросить ее, где она жила, когда бывала в этом мире.
Оказалось, что у меня не было необходимости произносить
свой вопрос вслух, чтобы получить ответ.
- Ты гораздо-гораздо моложе меня, - сказала она. Но и тебе
уже теперь очень непросто сообщать людям, где ты живешь.
И даже если ты приводишь их в дом, за который платишь и
который является твоей собственностью, - он не является
тем местом, где ты живешь.
- Есть так много вещей, о которых я хотел бы спросить тебя,
но мне в голову приходят лишь бестолковые мысли, - сказал
я.
- Тебе не нужно о чем-либо спрашивать меня, - продолжала
она. - Ты уже знаешь все, что знаю я. Тебе требуется лишь
толчок, чтобы вызвать свои знания. Я дам тебе такой толчок.
Мне не только приходили в голову бестолковые мысли, но и
весь я находился в состоянии такой внушаемости, что не успела
она закончить говорить, что я знаю то, что знает она, как
я ощутил, что я действительно знаю все, и мне не нужно больше
задавать какие-либо вопросы. Смеясь, я сказал ей о своей
доверчивости.
- Ты не доверчив, - авторитетно заверила она меня. - Ты
знаешь все, потому что сейчас ты полностью во втором внимании.
Оглядись вокруг!
На какой-то миг я не мог сфокусировать свое зрение. Это
было так, словно в мои глаза попала вода. Когда я присмотрелся,
я понял, что произошло нечто зловещее. Церковь была другой,
более темной, угрожающей, гнетущей. Я поднялся и ступил
пару шагов к нефу. В глаза бросились скамьи; они были сделаны
не из досок, а из тонких перекрученных бревен. Это были
самодельные скамьи, установленные внутри величественного
каменного строения. Другим стал также и свет в церкви. Он
был желтоватым, и его тусклое свечение отбрасывало столь
черные тени, каких мне не приходилось видеть никогда в жизни.
Он исходил от свечей, горевших на многих алтарях. Я ощущал,
как гармонично сочетается пламя свечей с массивными каменными
стенами и росписями колониальной церкви.
Женщина смотрела на меня; сияние ее глаз было просто невероятным.
Я знал, что я в сновидении, и она руководит моим сновидением.
Но я не боялся ни ее, ни сновидения.
Я отошел от бокового алтаря и вновь посмотрел на неф церкви.
Там на коленях стояли люди и молились. Их было много, необычно
маленьких, темных и мускулистых. Я видел их склоненные перед
главным алтарем головы. Один из них, стоявший ближе ко мне,
смотрел на меня с явным неодобрением. Я с изумлением рассматривал
людей и все вокруг. Странным образом я не слышал никакого
шума. Люди двигались беззвучно.
- Я ничего не слышу, - сказал я женщине и мой голос отозвался
гулким эхом, словно церковь была пустой раковиной.
Люди рядом обернулись, посмотрели на меня. Женщина потянула
меня назад в темноту бокового алтаря.
- Ты будешь слышать, если перестанешь слушать своими ушами,
- сказала она. - Слушай своим вниманием сновидения.
Оказалось, что мне требуются лишь ее нашептывания. Внезапно
на меня нахлынул гул голосов толпы молящихся. Я был охвачен
им мгновенно. Это был самый необыкновенный звук, который
я когда-либо слышал. Пораженный, я хотел сообщить об этом
женщине, но ее не было рядом со мной. Я поискал ее взглядом.
Она почти дошла до дверей. Там она обернулась, чтобы подать
мне знак следовать за ней. Я догнал ее в галерее. Улицы
больше не были освещены. Единственным освещением был лунный
свет. Фасад церкви также стал другим; он был недостроен.
Повсюду лежали квадратные блоки известняка. Вокруг церкви
не было больше никаких других строений. В лунном свете эта
картина выглядела жутко.
- Куда мы идем? - спросил я ее.
- Никуда, - ответила она. - Мы просто вышли на простор и
безлюдье. Здесь мы можем говорить вдоволь.
Она заставила меня сесть на полу обработанный кусок известняка.
- Во втором внимании есть неисчерпаемые сокровища, которые
нужно только раскрыть, - начала она. - Самым важным является
то, какую начальную позицию примет сновидящий. Именно в
этом заключается секрет древних магов, которые были древними
уже в мое время. Подумай об этом.
Она подсела ко мне так близко, что я чувствовал жар ее тела.
Она положила руку на мои плечи и прижала меня к своей груди.
От ее тела исходил особый аромат; он напоминал мне запах
дерева и шалфея. Это происходило не потому, что она пользовалась
духами; казалось, что все ее существо издает благоухание
соснового леса. И жар ее тела тоже не был таким, как у меня
или у кого-либо мне известного. Ее жар был ментолово-прохладным,
сдержанным. Мне пришло в голову, что этот жар не ослабевает,
но и не усиливается.
Она начала шептать мне в левое ухо. Она сказала, что дары,
данные ею нагвалям моей линии, связаны с тем, что древние
маги обычно называли "сдвоенными позициями". Это,
так сказать, начальная позиция, в которой спящий располагает
свое физическое тело для сновидений, отражается в позиции,
в которой он располагает в сновидении свое энергетическое
тело для того, чтобы зафиксировать свою точку сборки в любом
избираемом им месте.
Две позиции составляют целое, - говорила она, - и магам
древности пришлось потратить тысячи лет, чтобы найти наилучший
способ взаимоотношений между любыми двумя позициями. У современных
видящих, - продолжала она с усмешкой, - никогда не будет
времени и условий, чтобы проделать всю эту работу, и мужчинам
и женщинам из твоей линии на самом деле повезло в том, что
у них есть я, сделавшая им такие подарки.
Ее смех зазвучал особенно хрустально.
Я не совсем понял ее объяснения сдвоенных позиций. Я без
церемоний заявил ей, что не хочу испытывать все это сам,
мне достаточно знать о таких вещах как о интеллектуальной
возможности.
- Что именно ты хочешь знатью - спросила она мягко.
- Объясни мне, что ты имеешь в виду под сдвоенными позициями,
или начальной позицией, которую должен принять сновидящий
в своем сновидении.
Как ты укладываешься для сновидений? - спросила она.
- По-разному. У меня нет определенной позы. Дон Хуан никогда
не акцентировал на этом моего внимания.
- Это сделаю я, - сказала она и встала.
Она изменила позицию. Сев справа от меня, она зашептала
мне в другое ухо, что в соответствии с тем, что знает она,
поза для сновидения имеет первостепенное значение. Она предложила
проверить это на очень утонченных, но простых упражнениях.
- Начни сновидеть, расположившись на правом боку, чуть согнув
ноги в коленях, - сказала она. - Правило заключается в том,
чтобы сохранить эту позицию и заснуть в ней. Затем в сновидении
упражнение заключается в том, чтобы видеть во сне, что ты
ложишься именно в этом положении и снова засыпаешь.
- Что это дает? - спросил я.
- Это делает точку сборки неподвижной, я имею в виду, -
действительно неподвижной, - в каком бы положении она не
была в момент второго засыпания.
- И что будет в результате этого упражнения?
- Полное восприятие. Я уверена, твои учителя уже говорили
тебе, что мои подарки - это подарки полного восприятия.
- Да. Но я думаю, что мне не совсем ясно, что означает полное
восприятие, - соврал я.
Она не обратила на мои слова никакого внимания и продолжала
рассказывать мне о четырех вариантах упражнения, когда погружение
в сон происходит на правом боку, на левом, на спине и на
животе. Затем о том, что в сновидении упражнение выполняется,
чтобы приснилось второе засыпание в том же положении, в
котором начался сон. Она обещала мне необычайные результаты,
которые, по ее словам, невозможно предсказать.
Она внезапно изменила тему и спросила меня:
- Какой ты подарок хочешь для себя лично?
- Мне не надо никакого подарка. Я уже говорил тебе это.
- Я настаиваю. Я должна предложить тебе подарок, и ты должен
принять его. Таково наше соглашение.
- Наше соглашение состоит в том, что мы даем тебе энергию.
Так бери ее у меня. Это мой подарок тебе.
Женщина, казалось, была ошеломлена. Я настаивал, говоря
ей, что все будет в порядке, если она возьмет мою энергию.
Я даже сказал ей, что она мне необыкновенно нравится. Я
не кривил душой. В женщине было нечто очень грустное и вместе
с тем очень трогательное.
- Давай пойдем назад в церковь, - тихо произнесла она.
- Если ты действительно хочешь сделать мне подарок, - сказал
я, - возьми меня на прогулку по этому городу при лунном
свете.
Она кивнула в знак согласия.
- При условии, что ты не произнесешь ни слова, - сказала
она.
- Почему? - спросил я, хотя уже знал ответ.
- Потому что мы видим сон, - сказала она. - Я возьму тебя
глубоко в свое сновидение.
Она объяснила, что пока мы остаемся в церкви, у меня достаточно
времени подумать и поговорить, но за пределами церкви ситуация
совсем другая.
- Почему так? - дерзко спросил я.
Самым серьезным тоном, который не только сделал ее мрачнее,
но и вселил в меня ужас, женщина сказала:
- Потому что за ее пределами ничего нет. Это сон. Ты находишься
у четвертых врат сновидения, видя во сне мой сон.
Она сказала мне, что ее искусство заключается в способности
направлять свое намерение, и все, что я вижу вокруг, происходит
по ее воле. Она сказала шепотом, что церковь и город были
результатом ее воображения; они существовали не существуя.
Она добавила, глядя мне в глаза, что это одна из тайн намерения
во втором внимании двойной позиции сновидения. Это может
быть сделано, но не может быть объяснено и постигнуто.
Она сказала мне, что она происходит из линии магов, которые
знали, как действовать во втором внимании, направляя свое
намерение. Ее рассказ повествовал о том, что маги из ее
линии владели искусством направлять свои мысли в сновидении
с целью воспроизвести завершенную и правдивую картину объекта,
структуры, точки, фрагмента ситуации по своему выбору.
Она рассказывала, что магии ее линии обычно начинали с того,
что пристально рассматривали простой объект и запоминали
каждую его деталь. Они могли затем закрыть глаза и представить
объект, корректировать это визуальное представление, сравнивая
с самим объектом, до тех пор, пока не видели его с закрытыми
глазами полностью завершенным.
Следующим пунктом в их развивающейся схеме было сновидение
с объектом и создание в сновидении полной материализации
объекта с точки зрения их собственного ощущения.
- Этот акт, - сказала женщина, - называется первым шагом
к абсолютному восприятию.
От простых объектов эти маги переходили к более сложным
конструкциям. Конечной целью для всех них являлось визуальное
представление в сновидении всего мира, и воссоздания таким
образом абсолютно вероятной реальности, в которой они могли
бы существовать.
- Когда кто-либо из магов моей линии приобретал способность
делать это, - продолжала женщина, - он запросто мог забирать
кого-либо в свое намерение, в свое сновидение. Это именно
то, что я сейчас проделала с тобой, и то, что я делала со
всеми нагвалями твоей линии.
Женщина захихикала.
- Ты лучше поверь в это, - сказала она так, словно я не
верил. - Целые народы исчезли в таких сновидениях. Вот почему
я сказала тебе, что эта церковь и этот город являются одной
из тайн намерения, сконцентрированного во втором внимании.
- Ты сказала, что целые народы исчезли таким образом. Как
это было возможно? - спросил я.
- Они создали визуальный образ, а затем воссоздали такую
ситуацию в сновидении, - ответила она. - Ты никогда не создавал
подобных визуальных образов чего-либо, поэтому тебе очень
опасно входить в мое сновидение.
Затем она предупредила меня, что пойти через четвертые врата
и продвигаться по местам, которые существуют лишь в чьем-то
воображении - весьма рискованно, так как каждый момент такого
сна должен быть абсолютно личным моментом.
- Ты все еще хочешь идти? - спросила она.
Я сказал, что да. Потом она еще кое-что рассказала мне о
сдвоенных позициях. Суть ее объяснения сводилась к тому,
что, к примеру, я сновижу мой родной город, и мое сновидение
началось, когда я лежал на правом боку и видел сон, что
я заснул. Второе сновидение не должно быть обязательно сном
о моем родном городе, но быть наиболее конкретным сном,
какой только можно вообразить.
Она была уверена, что в своей практике сновидения я получал
бесчисленное. Множество конкретных деталей, но заверяла
меня, что каждая из них скорее всего была случайностью.
Потому что единственным способом полностью контролировать
сны является использование техники сдвоенных позиций.
И не спрашивай меня, почему, - добавила она. - Это просто
происходит. Как и все остальное.
Она заставила меня встать и снова предостерегла меня, чтобы
я не разговаривал и не отставал от нее. Она нежно взяла
меня за руку так, словно я - ребенок, и повела к скоплению
домов, казавшихся темными силуэтами. Мы шли по булыжной
мостовой. Массивные речные камни были вбиты остриями в землю.
Казалось, что рабочие нарочно оставили все неровности поверхности,
и не пытаясь ее выровнять.
Дома представляли собою большие побеленные одноэтажные грязные
строения с черепичными крышами. Внутри бесцельно бродили
люди. Тени внутри домов вызывали у меня такое впечатление,
словно любопытные, но напуганные соседи шушукаются за дверьми.
Я видел также невысокие холмы вокруг города.
В отличие от происходившего со мной в моих сновидениях,
мои ментальные процессы оставались ясными. На мои мысли
не влиял ход событий в сновидении. Мой разум подсказывал
мне, что я находился в приснившейся версии города, в котором
жил дон Хуан, но в другое время. Мое любопытство разгорелось.
Я находился вместе с бросившей вызов смерти в ее сновидении.
Но был ли это сон? Сама она говорила, что это был сон. Я
хотел видеть все, быть сверх бдительным. Я хотел проверить
все, видя энергию. Я чувствовал себя смущенным, но женщина
еще крепче сжала мне руку, так, словно подавала мне знак,
что согласна со мной.
Все еще чувствуя себя до абсурда робко, я машинально громко
заявил о своем намерении видеть. В практике моего сновидения
я использовал фразу "я хочу видеть энергию". Иногда
я должен был говорить ее вновь и вновь до тех пор, пока
не получал результат. На сей раз, как только я по своему
обыкновению начал повторять это в городе сновидения этой
женщины, она начала смеяться. Ее смех был похож на смех
дона Хуана: глубокий непринужденный смех.
- Что тебя так развеселило? - спросил я, несколько обескураженный
ее смехом.
- Хуан Матус не любит древних магов вообще и меня в особенности,
сказала женщина в перерыве между приступами смеха. - Все,
что мы должны сделать для того, чтобы видеть в наших снах,
- показать своим маленьким пальцем на то, что мы хотим увидеть.
Заставить тебя кричать в моем сне - это его способ направить
мне свое послание. Ты должен признать, что он действительно
умен.
Она на мгновение остановилась, затем продолжила с оттенком
откровения:
- Ты вопишь, как дурной осел во время случки.
Чувство юмора магов привело меня в крайнее замешательство.
Она смеялась так, что, казалось, уже не в состоянии была
продолжать прогулку. Я чувствовал себя в глупом положении.
Когда она успокоилась и к ней вернулось самообладание, она
вежливо сказала мне, что я могу указать на все, что я хочу
видеть в ее сновидении, включая ее саму.
Я указал мизинцем левой руки на дом. В этом доме не было
энергии. Этот дом был как любой другой фрагмент в обычном
сне. Я указывал на все остальное вокруг меня, результат
был тот же.
- Укажи на меня, - предложила она. - Ты должен получить
подтверждение, что именно этим методом сновидящие достигают
видения.
И она была абсолютно права. Это был способ. В тот момент,
когда я указал своим пальцем на нее, она стала сгустком
энергии. Могу добавить, очень своеобразным сгустком. Ее
энергетическая форма точно соответствовала тому, какой описывал
ее дон Хуан; она выглядела как огромная морская раковина,
закручивающаяся вовнутрь вдоль раскола, идущего по всей
ее длине.
Я единственное существо, генерирующее энергию в этом сне,
- сказала она. - Так что самым правильным для тебя будет
просто за всем наблюдать.
В этот момент я впервые был поражен глубиной шутки дона
Хуана. Он ухитрился сделать так, чтобы я выучился кричать
в своем сне для того, чтобы я сумел крикнуть в плену сновидения,
принадлежавшего бросившей вызов смерти. Это показалось мне
настолько смешным, что я буквально задохнулся в приступе
смеха.
Давай продолжим нашу прогулку, - мягко произнесла женщина,
когда я перестал смеяться.
Там были лишь две улицы, которые пересекались; в каждой
- по три квартала домов. Мы прошлись по всей длине обеих
улиц. И не раз, а четырежды. Я смотрел на все и своим слухом
сновидения внимал каждому шуму. Шумов было мало, только
где-то далеко лаяли собаки или шепотом разговаривали люди,
когда мы проходили мимо.
Собачий лай вызвал во мне незнакомое и сильное чувство.
Я должен был остановиться. Я облегченно вздохнул, прислонившись
плечами к стене.
Прикосновение к стене было шокирующим, не потому что стена
была необычная, а потому, что то, к чему я прикоснулся,
было настоящей твердой стеной, как любая другая стена, до
которой я когда-либо дотрагивался. Я почувствовал это своей
свободной рукой. Я провел пальцами по ее грубой поверхности.
Это действительно была стена.
Ее ошеломляющая реальность немедленно заставила меня забыть
об этом необычном ощущении, и ко мне вернулся интерес к
продолжению наблюдения. В особенности я искал те черты,
которые соотносились бы с городом моего дня. Тем не менее,
как я ни пытался, соответствий не находилось. В этом городе
тоже была площадь, но она находилась перед церковью. На
площадь выходила галерея.
В лунном свете холмы вокруг города были ясно видны и почти
узнаваемы. Я пытался сориентироваться, наблюдая за Луной
и звездами так, словно я находился в реальной повседневной
жизни. Месяц был на ущербе, вероятно, был первый день после
полнолуния. Он находился высоко над горизонтом. Должно быть,
было между восемью и девятью часами вечера. Я видел Орион
справа от Луны; две главные звезды - Бетельгейзе и Ригель
- находились на одном уровне с Луной. Я определил начало
декабря. Мое время было - май. В мае Орион нигде в это время
суток не виден. Я смотрел на Луну очень долго. Ничего не
изменилось. Это была Луна, насколько я мог судить. Несоответствие
во времени очень меня взволновало.
Обследовав горизонт на юге, я подумал, что смогу различить
колоколообразную вершину, которую было видно из внутреннего
дворика дона Хуана. Затем я пытался определить, где может
быть его дом. На мгновение мне показалось, что я нашел.
Я так увлекся, что отпустил руку женщины. Тут же меня охватило
невероятное волнение. Я знал, что должен возвращаться в
церковь, потому что если я этого не сделаю, мне грозит умру.
Я повернулся и бросился к церкви. Женщина быстро схватила
мою руку и последовала за мной.
Пока мы быстрым шагом приближались к церкви, я понял, что
в этом сновидении мы находились в той части города, которая
была позади церкви. Если бы я принял это во внимание, возможно,
я бы смог сориентироваться. Но у меня уже не хватало внимания
сновидения. Я сосредоточил его остаток целиком на деталях
архитектуры и орнамента задней части церкви. Я никогда не
видел эту часть строения в мире обыденной жизни и подумал,
что если я зафиксирую в своей памяти ее детали, то смогу
сравнить их с деталями реальной церкви.
Этот план экспромтом возник в моей голове. Но что-то внутри
меня презирало эти мои попытки все обосновать. На протяжении
моего ученичества меня постоянно беспокоила потребность
объективности, которая заставляла меня проверять и перепроверять
все, что касалось мира дона Хуана. Это была не то чтобы
возведенная в ранг закона необходимость, но скорее потребность
использовать стремление к объективности как опору в моменты
наиболее сильных противоречий в познании. Когда появлялось
время, чтобы проверить то, что я намечал, - я никогда не
доводил этого до конца.
В церкви мы с женщиной опустились на колени перед небольшим
алтарем на левой стороне, там, где мы были раньше. И в следующее
мгновение я поднялся в хорошо освещенной церкви моего дня.
Женщина перекрестилась и встала. Я машинально проделал то
же. Она взяла меня за руку и пошла к двери.
- Подожди, подожди, - сказал я, удивившись, что могу говорить.
Я не мог четко сформулировать свои мысли, но хотел задать
ей непростой вопрос. Я хотел спросить, каким образом кто-либо
может обладать энергией в такой степени, чтобы создать визуальный
образ каждой детали целого города.
Улыбаясь, женщина ответила на мой невысказанный вопрос.
Она сказала, что у нее очень хорошо получается воспроизведение
визуального образа, потому что после того, как она занималась
этим на протяжении всей своей обычной жизни, у нее было
еще много-много жизней, чтобы совершенствоваться.
Она добавила, что город, в котором я побывал, и церковь,
в которой мы говорили, были примерами ее недавних опытов
в создании зрительных образов. Церковь была той самой церковью,
где был пономарем Себастьян. Она поставила перед собой задачу
запомнить мельчайшие детали каждого угла этой церкви и этого
города - просто для тренировки, безо всякой на то жизненной
необходимости.
Она завершила свою речь последней, самой беспокоящей мыслью:
- Поскольку ты кое-что знаешь об этом городе, - хотя ты
никогда не пытался создать его мысленный образ, - сказала
она, - сейчас ты помогаешь мне создать его. Держу пари,
ты не поверишь мне, если я скажу, что этот город, на который
ты смотришь сейчас, не существует в реальности, вне моего
и твоего воображения.
Она пристально посмотрела на меня и рассмеялась над охватившей
меня паникой, настолько сильной, что я едва смог осознать,
о чем она говорит.
Мы все еще в сновидении? - спросил я изумленно.
- Да, - ответила она. Но этот сон более реален, чем другие,
потому что мне помогаешь ты. Невозможно это объяснить, можно
только констатировать, что это происходит. Как и все остальное.
Она широким жестом обвела город вокруг нас.
- Нет способа объяснить, как это происходит, но это происходит.
Помни всегда то, что я сказала тебе: это тайна направленного
намерения во втором внимании.
Она нежно привлекла меня к себе.
- Давай выйдем на площадь этого сна, - сказала она. - Но
мне, наверное, следует немного переодеться, и ты почувствуешь
себя свободнее.
Я смотрел непонимающим взглядом, наблюдая, как она искусно
меняет свой внешний вид. Она производила простые земные
действия. Она сняла длинную юбку, под ней оказалась еще
одна современного покроя. Затем она свернула в узел косу
и сменила обувь, надев туфли на каблучках, которые носила
с собой в маленьком узелке. Она перевернула двустороннюю
черную шаль на бежевую сторону. Теперь она выглядела как
типичная мексиканка из средних слоев, приехавшая в этот
город.
Она взяла мою руку с женской уверенностью и направилась
на площадь.
- Что случилось с твоим языком? - сказала она по-английски.
- Его съела кошка?
Я был полностью поглощен немыслимой вероятностью того, что
я все еще в сновидении. Более того, я начинал понимать,
что если бы это было правдой, я рисковал никогда не проснуться.
Бесстрастным тоном, которого я за собой и не подозревал,
я сказал:
- До этого момента я не замечал, что ты уже говорила со
мной по-английски. Где ты выучила его?
- В том мире. Я говорю на многих языках.
Она остановилась и внимательно посмотрела на меня.
- У меня было много времени, чтобы выучить их. Поскольку
мы собираемся проводить вместе много времени, я как-нибудь
обучу тебя своему собственному языку.
Она усмехнулась, не обращая внимания на мой расстроенный
вид.
Я застыл на месте.
Мы собираемся провести вместе много времени? - спросил я,
выдавая свои чувства.
- Конечно, - ответила она веселым тоном. - Ты так великодушно
собирался отдать мне даром свою энергию. Ты же сам сказал
это, не так ли?
Я был сражен.
- В чем же дело? - спросила женщина, снова переходя на испанский.
- Не говори мне, что ты сожалеешь о своем обещании. Мы маги.
Слишком поздно менять свое решение. Ты не боишься, правда?
Я был более чем напуган, но если бы я задался вопросом,
что именно ужасало меня, то не нашел бы ответа. Я наверняка
не боялся быть рядом с бросившей вызов смерти в другом сне,
потерять свое осознание или даже жизнь. Боялся ли я дьявола?
- спрашивал я себя. Но эта мысль не выдерживала критики.
В результате всех этих лет жизни мага я без тени сомнения
был уверен в том, что во вселенной существует только энергия;
дьявол - это только результат человеческого воображения,
находящегося во власти точки сборки в ее обычной позиции.
Логически рассуждая, мне нечего было бояться. Я знал это,
но знал также и то, что моей истинной слабостью был недостаток
гибкости в моменты фиксации точки сборки в любой новой позиции.
Контакт с бросившей вызов смерти в невероятной степени сместил
мою точку сборки, и у меня не хватало смелости сохранять
ее положение. Результатом этого явилось неопределенное,
но потрясшее меня ощущение ужаса, что я не смогу проснуться.
- Нет проблем, - сказал я. - Давай продолжим нашу прогулку
во сне.
Она взяла меня под руку и мы молча вошли в парк. Это молчание
не было вынужденным. Но мои мысли вертелись по кругу. Как
странно, думал я: только мгновение назад я шел с доном Хуаном
от парка к церкви в состоянии самого ужасающего естественного
страха. Сейчас я иду назад из церкви в парк с объектом моего
страха и мне еще более страшно, чем когда-либо, и страх
этот еще сильнее и беспощаднее.
Чтобы отогнать от себя свое беспокойство, я начал оглядываться
вокруг. Если бы это было сновидением, - во что мне так хотелось
верить, - то была бы возможность доказать или опровергнуть
это. Я указывал пальцем на все. Тщетно. Я даже прихватил
пару человек, которых, как оказалось, я сильно напугал.
Я ощущал их целиком. Они были столь же реальны, как все,
что я считаю реальным, только не излучали энергию. Ничто
в этом городе не излучало энергии. Все казалось реальным
и нормальным, хотя это было сновидение.
Я обернулся к женщине, прижимавшейся к моей руке и спросил
ее об этом.
- Мы спим, - сказала она своим резким голосом и засмеялась.
- Но как могут люди и вещи вокруг нас быть столь реальными,
трехмерными?
Тайна направленного намерения во втором внимании! - воскликнула
она с благоговением. - Эти люди там столь реальны, что у
них даже есть мысли.
Это было последним ударом. Я не хотел больше ни о чем спрашивать.
Я хотел предаться этому сновидению. Сильный удар по моей
руке заставил меня на мгновение очнуться. Мы дошли до площади.
Женщина остановилась и заставила меня сесть на скамью. Когда
я садился, я не чувствовал под собой скамьи. Меня закружило.
Я почувствовал, что поднимаюсь вверх. Промелькнул парк,
словно я бросил на него взгляд сверху.
- Вот оно! - закричал я.
Мне казалось, что я умираю. Вращение подъема превратилось
во вращение падения в темноту.
13. ПОЛЕТ НА КРЫЛЬЯХ НАМЕРЕНИЯ
- Сделай усилие, нагваль, - заставлял меня женский голос.
- Не проваливайся. Поверхность, поверхность. Используй технику
своего сновидения. Мой разум начал работать. Я подумал,
что это был голос англоязычного человека, и еще подумал,
что если бы я использовал технику своего сновидения, мне
необходимо было бы найти точку отсчета, чтобы сконцентрировать
свою энергию.
- Открой глаза, - сказал голос. - Открывай их немедленно.
Уцепись за любую вещь, которую ты сразу же увидишь.
Я сделал огромное усилие и открыл глаза. Я увидел деревья
и голубое небо. Был день! Надо мной склонилось расплывчатое
пятно лица. Но я не мог сфокусировать свой взгляд. Мне показалось,
что на меня смотрела женщина из церкви.
- Используй мое лицо, - сказал голос.
Это был знакомый голос, но я не мог идентифицировать его.
- Пусть мое лицо будет для тебя отправной точкой; затем
посмотри на все остальное, - продолжал голос.
Мой слух и мое зрение были абсолютно ясными. Я всмотрелся
в лицо женщины, затем в деревья в парке, в железную скамейку,
в людей, которые проходили мимо, и снова в ее лицо.
Несмотря на то, что ее лицо все время менялось, я продолжал
всматриваться в него. Я начал пробовать уменьшать до минимума
контроль над собой. Но когда моя возможность воспринимать
действительность улучшилась, я осознал, что на скамейке
сидела женщина, держа мою голову у себя на коленях. И это
была не женщина в церкви, это была Кэрол Тиггс!
- Что ты здесь делаешь? - выдохнул я.
Мой испуг и удивление были такими сильными, что я попытался
вскочить и убежать, но тело совершенно не подчинялось приказам
мозга. Последовали жуткие минуты, когда я отчаянно, но бесполезно
пытался встать. Мир вокруг меня был настолько ясным, что
мне трудно было поверить, что я все еще в сновидении, тем
не менее ослабленный контроль над способностью двигаться
заставил меня заподозрить, что это действительно было сновидение.
Кроме того, появление Кэрол было слишком неожиданным, оно
никак не вытекало из логики предшествующих событий.
Я осторожно попытался заставить себя встать, как я это делал
во сне сотни раз, но ничего не получилось. Сейчас от меня
как никогда требовался объективный подход к происходящему.
Одним глазом, насколько позволяло поле зрения, я начал тщательно
осматривать все вокруг. Я повторил тоже самое другим глазом.
Затем я сопоставил образы, увиденные каждым глазом, чтобы
получить подтверждение, что я действительно нахожусь в реальности
повседневной жизни.
Затем я стал изучать Кэрол. И в этот момент я заметил, что
могу двигать руками. Парализована была только нижняя часть
моего тела. Я дотронулся до лица и рук Кэрол; я обнял ее.
Это было настоящее тело, и я поверил, что это действительно
была Кэрол Тиггс. Мое облегчение было невероятным, потому
что на мгновение у меня появилось жуткое подозрение, что
это была бросившая вызов смерти маскирующаяся под образ
Кэрол.
Кэрол очень заботливо помогла мне сесть на скамейке. Я лежал
на спине
- одна половина на скамейке, другая - на земле. Затем я
заметил, что что-то было не в порядке. На мне были поношенные
голубые джинсы и старые коричневые кожаные ботинки на мне
была также джинсовая курточка и рубашка из грубой ткани.
- Подожди минутку, - сказал я Кэрол. - Посмотри на меня!
Разве это моя одежда? Разве это я?
Кэрол засмеялась и тряхнула меня за плечи. Она всегда так
делала, чтобы показать свое дружеское расположение, и становилась
при этом похожей на мальчишку.
- Я смотрю на твою распрекрасную физиономию, - сказала она
своим забавным сильным фальцетом. - О Господи, кто же это
еще может быть?
- Какого черта я одет в эти Левисы и ботинки? - настаивал
я. - У меня таких нет.
- Это моя одежда, - сказала она. - Я нашла тебя обнаженным!
- Где? Когда?
- Около церкви, примерно час назад. Я пришла сюда на площадь
искать тебя. У меня была с собой эта одежда, как раз к месту.
Я сказал ей, что ужасно смущен тем, что разгуливал без одежды.
- Странно, но вокруг никого не было, - заверила она меня,
но я почувствовал, что она сказала только чтобы подбодрить
меня. Это подтверждала ее лукавая улыбка.
- Должно быть, всю прошлую ночь, а может быть и дольше,
я общался с бросившей вызов смерти, - сказал я. - Какой
сегодня день?
- Не волнуйся о датах, - сказала она, смеясь. - Когда ты
сосредоточишься, ты сам посчитаешь дни.
- Не шути со мной, Кэрол Тиггс. Какой сегодня день? - Мой
голос звучал грубо и, казалось, принадлежал кому-то другому.
- Сегодня день после большого праздника, - сказала она и
дружески похлопала меня по плечу. - Мы все искали тебя со
вчерашней ночи.
- Но что я здесь делаю?
- Я перенесла тебя через площадь в гостиницу. Я не могла
нести тебя к дому нагваля; несколько минут назад ты выбежал
из комнаты, и вот здесь мы снова встретились.
- Но почему ты не попросила помощи у нагваля?
- Потому что это касается только меня и тебя. Мы вдвоем
должны разрешить эту проблему.
Это заставило меня закрыть рот. Она поставила меня на место.
Я задал ей еще один вопрос.
- Что я сказал, когда ты нашла меня?
- Ты сказал, что ты так глубоко и так надолго погружался
во второе внимание, что еще не пришел в себя. Все, что ты
хотел, - это спать.
- Когда я потерял контроль над своими движениями?
- Только минуту назад. Ты обретешь его. Ты сам знаешь, что
это совершенно нормально. Когда ты входишь во второе внимание
и получаешь значительный заряд энергии, то теряешь контроль
над речью или движениями.
- А когда ты перестала шепелявить, Кэрол?
Я застал ее врасплох. Она уставилась на меня и рассмеялась.
- Я долго работала над этим, - заверила она меня. - Я понимала,
что это может вызывать сильное раздражение, - слышать, как
шепелявит взрослая женщина. Кроме того, ты это просто терпеть
не мог.
Согласится с тем, что мне не нравилась ее шепелявая речь,
было нетрудно. И Дон Хуан, и я пытались вылечить ее, мы
пришли к выводу, что она вовсе не была заинтересована в
излечении. Ее шепелявость привлекала к ней внимание других,
и дон Хуан считал, что ей это нравится и она не собирается
от нее избавляться.
Мне было очень странно и приятно слышать, что она не шепелявит.
Это доказывало, что она способна радикально измениться.
В этом ни дон Хуан, ни я никогда не были уверены.
- Что еще говорил нагваль, когда он послал тебя за мной?
- спросил я.
- Он сказал, что у тебя была схватка с бросившим вызов смерти.
Доверительным тоном я поведал Кэрол, что бросившем вызов
смерти была
женщина. Она небрежно заметила, что знала об этом.
- Как ты можешь знать об этом? - закричал я. - Никто никогда
не знал об этом, кроме она Хуана. Он сказал об этом тебе
сам?
- Конечно, - ответила она, не обращая внимания на мой крик.
- Ты упустил из виду, что я тоже встретила женщину в церкви.
Я встретила ее еще до того, как с ней встретился ты. В церкви
мы довольно долго и дружелюбно беседовали с ней.
Я поверил, что Кэрол говорила мне правду. Ее описание было
очень похоже на то, как это сделал бы дон Хуан. Он, по всей
вероятности, мог послать Кэрол как и разведчика, чтобы выяснить
что и как.
- Когда ты видела бросившую вызов смерти? - спросил я.
- Пару недель назад, - ответила она многозначительным тоном.
- Это не было для меня большим событием. У меня не было
энергии, чтобы дать ей, а может, не было того достаточного
количества энергии, которая этой женщине было необходимо.
- Тогда зачем ты виделась с ней? Неужели встреча с женщиной-нагвалем
тоже является соглашением между бросившей вызов смерти и
магами?
- Я виделась с ней, потому что нагваль сказал, что ты и
я взаимозаменяемы, - и только по этой причине. Наши энергетические
тела много раз сливались разве ты не помнишь? Мы с этой
женщиной разговаривали о том, с какой легкостью мы сливаемся.
Я была с ней три или четыре часа, пока не пришел нагваль
и не забрал меня.
- Ты все время была в церкви? - спросил я, потому что мне
с трудом верилось, что они стояли там на коленях в течение
трех или четырех часов, говоря только слиянии наших энергетических
тел.
- Она взяла меня в другой аспект своей сущности, - заключила
Кэрол после минутного раздумья. - Она позволила мне увидеть,
как она избегает своих захватчиков.
Затем Кэрол рассказала самую интригующую историю. Она сказала,
что, судя потому, что показала ей женщина в церкви, каждый
древний маг неизбежно становился жертвой неорганических
существ. Неорганические существа, захватив их, передавали
им силу, чтобы они могли быть посредниками между нашим миром
и их реальностью, которую люди называют адом.
Бросившей вызов смерти был, как и остальные, с неизбежностью
захвачен в сети неорганических существ. Кэрол утверждала,
что ему, по всей вероятности, пришлось провести тысячи лет
в плену, пока не появилась возможность трансформировать
себя в женщину. Он четко увидел, что покинуть этот мир можно
только таким способом. Неорганические существа рассматривают
женское начало как вечное. Они верят, что женское начало
настолько гибкое и многообразное, что женские особи не попадают
в ловушки и их трудно взять в плен. Трансформация мага была
такой полной и такой детальной, что он был извергнут из
реальности неорганических существ.
- Она говорила тебе, что неорганические существа все еще
преследуют ее? - спросил я.
- Безусловно, они следят за мной, - заверила меня Кэрол.
- Женщина сказала мне, что она должна охранять себя от преследователей
каждую минуту своей жизни.
- Что они могут ей сделать?
- Я думаю, что они могут понять, что она была мужчиной и
снова взять ее в плен.
Мне кажется, что ее страх бесконечно превосходит любой страх,
который мы способны вообразить.
Кэрол сказала мне, что женщина в церкви была в курсе моего
столкновения с неорганическими существами, знала она также
и о голубом лазутчике.
- Она знает о тебе и обо мне все, - продолжала Кэрол. -
И не потому, что я ей что-то рассказала, а потому, что она
- часть нашей жизни, нашего происхождения. Она говорила,
что всегда следила за всеми нами, особенно за тобой и мной.
Кэрол привела мне примеры тех ситуаций из нашей совместной
работы, о которых знала женщина в церкви. Пока она говорила,
я стал ощущать безумную ностальгию по человеку, который
был передо мной - о Кэрол Тиггс. Я отчаянно захотел обнять
их. Я потянулся к ней, но потерял равновесие и упал со скамейки.
Кэрол помогла мне встать с тротуара и тщательно осмотрела
мои ноги, глаза, шею спину. Она сказала, что во мне еще
чувствуется остатки энергетического заряда. Она положила
мою голову себе на грудь и качала меня, как маленького ребенка.
Немного спустя я почувствовал себя лучше и даже стал понемногу
обретать контроль над движениями.
- Как тебе нравится моя одежда? - неожиданно спросила Кэрол.
- Одета ли я как надо? Я тебе нравлюсь?
Кэрол всегда одевалась исключительно хорошо. Что в ней действительно
было, - в одежде. И действительно, все время, что я ее знаю,
дон Хуан и все остальные постоянно шутили, что ее единственным
достоинством было менее покупать красивую одежду и носить
ее со вкусом и грацией.
Я нашел ее вопрос очень странным и спросил:
- Почему ты так волнуешься о своей внешности? Это никогда
не волновало тебя раньше. Ты что, хочешь поразить кого-нибудь?
- Конечно, я хочу поразить тебя, - сказала она.
- Но сейчас не время, - запротестовал я. - Сейчас имеет
значение не твоя внешность, а бросившая вызов смерти.
- Ты удивишься, насколько важна моя внешность, - засмеялась
она. - Моя внешность - вопрос жизни и смерти для нас обоих.
- О чем ты говоришь? Все это напоминает то, как нагваль
устраивал мне встречу с бросившей вызов смерти. Я чуть не
свихнулся от загадочных намеков.
- Оказались ли его загадочные намеки уместными? - просила
Кэрол очень серьезно.
- В известной степени - да, - согласился я.
- То же и моя внешность. Скажи мне, как ты меня находишь?
Привлекательной, непривлекательной, средней, отвратительной?
Я подумал немного и сделал определенные выводы. Я находил,
что она очень привлекательна. Мне это казалось очень странным.
Я никогда сознательно не думал о ее внешности.
- Я нахожу, что ты чертовски хороша, - сказал я. - На самом
деле, ты ошеломительно хороша.
- Тогда это, должно быть, правильно выбранная внешность,
- вздохнула она.
Я старался понять, что она хотела этим сказать, но она заговорила
снова.
- Как ты провел время с бросившей вызов смерти? - спросила
она.
Я подробно рассказал ей о моей встрече, особенно о первом
сновидении. Я сказал о своем впечатлении, что бросившая
вызов смерти показала мне этот самый город, но в другом
времени - в прошлом.
- Но это невозможно, - сказала она. - Во вселенной нет ни
прошлого, ни будущего. Есть только мгновение.
- Я знаю, что это было прошлое, - сказал я. - Это была та
же церковь, но другой город.
- Подумай немного, - настаивала она. - Во вселенной есть
только энергия. А у энергии есть только здесь и сейчас,
бесконечное и всегда присутствующее здесь-и-сейчас.
- Тогда что же случилось со мной, как ты думаешь, Кэрол?
- С помощью бросившей вызов смерти ты пересек четвертые
врата сновидения, - сказала она. - Женщина в церкви взяла
тебя в свой сон, в свое намерение. Она взяла то, как она
видит этот город. Вероятно, она визуализировала его в прошлом,
и эта визуализация осталась невредимой. Как и ее визуализация
современного города.
После продолжительного молчания, когда я не мог произнести
ни слова, она задала мне еще один вопрос:
- Что еще делала с тобой та женщина?
Я рассказал Кэрол второе сновидение. Сновидения о городе
каков он есть сейчас.
- Ну вот, - сказала она. - Женщина взяла тебя не только
в свое прошлое намерение, но и помогла тебе пройти через
четвертые врата, заставляя твое энергетическое тело пропутешествовать
в другое место, которое существует сегодня, но в ее намерении.
Кэрол сделала паузу и затем спросила меня, объяснила ли
мне женщина в церкви, как намереваться во второе внимание.
Я помню, что она говорила об этом, но не объясняла, что
значит на самом деле намерение ко второму вниманию. Кэрол
обратилась к концепции, о которой никогда не упоминал дон
Хуан.
- Откуда у тебя эти новые идеи? - спросил я, откровенно
любуясь ей. Уклончивым тоном Кэрол заверила меня, что многое
об этих странных
запутанных вещах объяснила ей женщина в церкви.
- Сейчас мы погружены во второе внимание, - продолжала она.
- Женщина в церкви ввела нас в сновидение, тебя - здесь,
а меня - в Таксоне. А затем мы снова заснули в нашем сне.
Но ты не помнишь этой части, а я помню. Секрет сдвоенной
позиции. Вспомни, что сказала тебе женщина; второй сон начинается
во втором внимании - это единственный путь переступить в
четвертые врата сновидения.
После длинной паузы, во время которой я не смог сказать
ни слова, она произнесла:
- Я думаю, что женщина в церкви в действительности сделала
тебе подарок, хотя ты и не хотел его получать. Ее подарком
было то, что она присоединила свою энергию к нашей, чтобы
передвигаться туда и назад в здесь-и-сейчас энергии вселенной.
Это очень взволновало меня. Слова Кэрол были точными и мне
нечего было возразить. Она дала определение чему-то, что
я считал невозможным определить, хотя и не знал, что же
именно она определила. Если бы я мог двигаться, я бы вскочил
и обнял ее. Она улыбалась своей прекрасной улыбкой, в то
время как я судорожно продолжал размышлять над смыслом ее
слов. Я еще раз отметил, что дон Хуан никогда не говорил
мне ничего подобного.
- Возможно он не знает, - сказала Кэрол примирительно, не
чуть не обижаясь на дона Хуана.
Я не стал с ней спорить. Какое-то время я оставался в неподвижности,
глубоко погрузившись в свои мысли. Затем мысли и слова посыпались
из меня, как при извержении вулкана. Люди шли по площади,
кое-то даже остановился посмотреть. Должно быть, мы представляли
собой то еще зрелище: Кэрол Тиггс целовала и ласкала мое
лицо, в то время как я еще и еще разглагольствовал о ясности
ее ума и о моей встрече с бросившей вызов смерти.
Когда я смог идти, она проводила меня через площадь в единственную
в городе гостиницу. Она убедила меня, что у меня еще недостаточно
энергии, чтобы идти в дом к дону Хуану, но что все там знают,
где мы находимся.
- Как они могли узнать, где мы? - спросил я.
- Нагваль - старый хитрый маг, - ответила она, смеясь. -
Это он сказал мне, что если я найду тебя энергетически ослабленным,
то мне следует отвести тебя в гостиницу, а не рисковать,
таща на буксире через весь город.
Ее слова и особенно ее улыбка заставили меня почувствовать
такое облегчение, что дальше я продолжал идти в блаженном
состоянии. Мы обошли угол и прошли пол квартала вниз по
улице ко входу в гостиницу, который был расположен как раз
напротив церкви. Мы прошли через фойе, поднялись по цементным
ступенькам на второй этаж прямо в номер. В столь не приветливых
гостиничных номерах мне раньше бывать не приходилось. Кэрол
сказала, что я уже был здесь; тем не менее у меня не было
никаких воспоминаний ни о гостинице, ни о номере. Хотя настолько
устал, что просто не был способен думать об этом. Я просто
упал на кровать вниз лицом. Единственное, чего я хотел,
- это спать, хотя и был очень взвинчен. Было так много несвязанных
концов, хотя внешни все выглядело достаточно упорядоченным.
Вдруг я почувствовал внезапный прилив нервного возбуждения
и сил.
- Я никогда не говорил тебе, что не принял подарок бросившей
вызов смерти, - сказал я, повернувшись к Кэрол. - Откуда
ты знаешь, что я не принял его?
- Но ты сказал мне об этом сам, - запротестовала она, садясь
рядом со мной. - Ты так гордился этим. Это было первое,
что ты сказал мне, когда я тебя нашла.
Как не странно, это был единственный ответ, который не удовлетворил
меня. То о чем она сообщила, не выглядело как мое утверждение.
- Я думаю, что ты неправильно меня поняла, - сказал я. -
Я просто не хотел принимать ничего, что отклонило бы меня
от моей цели.
- Ты хочешь сказать, что не чувствуешь гордости за свой
отказ?
- Нет. Я ничего не чувствую. Я неспособен больше что-либо
чувствовать, кроме страха.
Я вытянул ноги и положил голову на подушку. Я почувствовал,
что если бы я закрыл глаза или прекратил говорить, я бы
тут же заснул.
Я рассказал Кэрол, как я спорил с доном Хуаном в начале
моего знакомства с ним, о его убедительных мотивах следовать
по пути воина. Он говорил, что страх поддерживает его, чтобы
идти прямо и что больше всего он боится утратить нагваль,
абстрактное, дух.
- По сравнению с утратой нагваля смерть - это ничто, - говорил
он с искренней страстью в голосе. - Мой страх потерять нагваль
- это единственная реальная вещь, которая у меня есть, потому
что без этого я буду хуже, чем мертвец.
Я рассказал Кэрол, как я тут же возразил дону Хуану, гордо
заявив, что поскольку мне неизвестен страх, то если бы мне
пришлось выбирать такой путь, - силой, подвигающей меня
на это, для меня была бы любовь.
Дон Хуан заявил, что когда приходит критический момент,
то единственным стоящим состоянием для воина является страх.
Втайне я возмущался узостью его взглядов.
- Колесо сделало полный оборот, - сказал я Кэрол. - Посмотри
на меня сейчас. Я могу поклясться тебе, что единственное,
что заставляет меня держаться, - это страх утратить нагваль.
Кэрол как-то странно взглянула на меня. Такого взгляда я
у нее раньше не замечал.
- Я позволю тебе не согласиться, - сказала она мягко. -
Страх ничего не значит по сравнению с любовью. Страх заставляет
двигаться как попало, любовь заставляет двигаться разумно.
- Что ты говоришь, Кэрол Тиггс? Разве маги сейчас любят?
Она не ответила. Она легла рядом со мной и положила голову
ко мне на плечо. Мы оставались там, в этой странной неприветливой
комнате долгое время в полной тишине.
- Я чувствую, что чувствуешь ты, - вдруг сказала Кэрол.
- Теперь постарайся почувствовать, что чувствую я. Ты можешь
это. Но давай сделай это во тьме.
Кэрол протянула вверх руку и щелкнула выключателем над кроватью.
Одним движением я сел прямо. Толчок страха пронзил меня
как удар электрическим током. Как только Кэрол выключила
свет, в комнате наступила ночь. С огромным беспокойством
я спросил ее об этом.
- Ты еще не в себе, - сказала она подбадривающе. - У тебя
был грандиозных размеров припадок. Войдя так глубоко во
второе внимание, ты как бы немного не в порядке. Конечно
сейчас день, но твои глаза не могут еще привыкнуть к тусклому
свету в номере.
Более или менее, я снова лег. Кэрол продолжала говорить,
но я не слушал. Я чувствовал простыни. Это были настоящие
простыни. Я пробежался руками по кровати. Это была кровать!
Я наклонился и дотронулся пальцами до холодного пола. Я
встал с кровати и проверил каждый уголок в номере и ванной.
Все было обычно, естественно. Я сказал Кэрол, что когда
она выключила свет, у меня появилась абсолютная уверенность,
что я сплю.
- Сделай перерыв, - сказала она. - Прекрати этот бред, или
иди в кровать и отдохни.
Я открыл занавеси на окне и посмотрел на улицу. Был день,
но когда я закрыл их, в номере была ночь. Кэрол умоляла
меня лечь в постель. Она боялась, что я убегу на улицу,
как сделал это раньше. В этом она была права. Я вернулся
в постель, не заметив, что ни одной секунды я не потратил
на то, чтобы указать на что-нибудь мизинцем. Как будто бы
это стерлось из моей памяти.
Темнота в номере этой гостиницы была необычной. Она навевала
на меня чувство мира и гармонии. Она также принесла мне
чувство глубокой грусти, тоски по человеческому теплу, по
обществу. Я чувствовал себя более чем разбитым. Ничего со
мной никогда не было. Я лежал в постели, пытаясь вспомнить,
была ли эта тоска чем-то таким, что я уже знал. Нет. Тоска,
с которой я был знаком, была не по человеческому обществу.
Тогда это было чем-то абстрактным, скорее что-то вроде грусти
о том, что я не сделал чего-то неопределенного.
- Я распадаюсь на части, - сказал я Кэрол. - Я сейчас расплачусь
по людям.
Я думал, что она посчитает мое заявление смешным. Я и представил
его как шутку. Но она ничего не сказала. Казалось она согласилась
со мной. Она вздохнула. Мое состояние было невероятно нестабильным,
я полностью отдался эмоциям. Я повернулся к ней в темноте
и прошептал что-то такое, что в обычное время было бы для
меня совершенный вздор.
- Я обожаю тебя, - сказал я.
Такие разговоры среди магов дона Хуана были немыслимы. Кэрол
Тиггс была женщиной-нагвалем. Между нами двумя не было необходимости
проявлять любовь. На самом деле мы даже не знали, что чувствуем
друг к другу. Дон Хуан учил нас, что у магов не было необходимости
и времени для таких чувств.
Кэрол улыбнулась мне и обняла. И я настолько переполнился
любовь к ней, что даже заплакал.
- Твое энергетическое тело движется вперед на светящихся
волокнах вселенной, - прошептала она мне на ухо. - Нас несет
подарок намерения бросившего вызов смерти.
У меня было достаточно энергии, чтобы понять, о чем она
говорит. Я даже спросил ее, понимает ли она сама, что все
это значит. Она успокоила меня и прошептала на ухо:
- Я понимаю: подарок бросившего вызов смерти для тебя был
крыльями намерения. И с ними ты и я сновидим себя в другом
времени. Во времени, которое еще придет.
Я оттолкнул ее и сел. То, как она произносила такие сложные
магические понятия, выбивало меня из колеи. Ей не было дано
серьезно воспринимать схематическое мышление. Мы всегда
шутили между собой, что она не обладала философским умом.
- Что с тобой? - спросил я. - Ты - новое открытие для меня
- Кэрол - маг-философ. Ты говоришь как дон Хуан.
- Еще нет, - она рассмеялась. - Но это приближается. Оно
катится, и когда наконец оно достанет меня, для меня самым
легким в мире будет стать магом-философом. Ты увидишь. И
никто не сможет объяснить этого, это просто произойдет.
В моем мозге зазвонил будильник. - Ты не Кэрол! - закричал
я. - Ты бросившая вызов смерти, замаскированная под Кэрол.
Я знал это!
Ничуть не взволнованная моим обвинением, Кэрол засмеялась.
- Не неси чепухи, - сказала она. - Ты собираешься пропустить
урок. Я знала, что рано или поздно ты отдашься своему индульгированию.
Поверь мне, я Кэрол. Но мы делаем то, чем не занимались
раньше: мы собираем намерения во втором внимании, как делали
маги древности.
Она не вполне убедила меня, но у меня не было больше энергии,
чтобы отстаивать свои доводы, потому что я начал погружаться
во что-то вроде водоворота своего сновидения. Я едва слышал
голос Кэрол, который шептал мне на ухо:
- Мы сновидим нас самих. Сновидь мне свое намерение! Намеревай
меня в будущее! Сконцентрируй намерение меня в будущее!
С огромным усилием я сформулировал выплывшую из глубины
мысль:
- Останься здесь со навсегда, - произнесенное мною звучало,
как замедленная запись на пластинке. Она ответила что-то
непонятное. Я хотел засмеяться, но меня закружил вихрь.
Когда я проснулся, в гостиничном номере никого не было.
Я не представлял, как долго я спал. Я совершенно растерялся,
не найдя Кэрол рядом с собой. Быстро одевшись я спустился
в фойе поискать ее. Кроме того, я хотел развеять странную
дремоту, которая еще владела мной.
За столом управляющий сказал мне, что американка, которая
сняла номер, ушла минуту назад. Я выбежал на улицу в надежде
догнать ее, но ее нигде не было видно. Был полдень. На безоблачном
небе светило солнце. Было жарко.
Я пошел в церковь. Мое удивление было искренним, но притупленным,
когда я обнаружил, что видел эти архитектурные детали в
сновидении. Без особого интереса я сам сыграл роль своего
собственного адвоката дьявола и развеял сомнения. Возможно
мы с доном Хуаном и осматривали заднюю часть церкви снаружи,
но я не помнил этого. Я подумал, что это не имеет значения.
Мои веские доказательства не имели для меня никакого значения
- я слишком хотел спать.
Оттуда я медленно отправился к дому дона Хуана, продолжая
искать Кэрол. Я был уверен, что найду ее там, что она меня
ждет. Дон Хуан принял меня так, как-будто я вернулся из
лап смерти. Он и его компаньоны были в сильном возбуждении,
с любопытством меня осматривая.
- Где ты был? - требовательно спросил дон Хуан.
Я не мог понять причины всей этой суеты. Я сказал ему, что
провел ночь с Кэрол в гостинице у площади, потому что у
меня не было энергии вернуться из церкви к нему домой, -
но ведь они и сами об этом знали.
- Мы ничего об этом не знали, - сказал он.
- Разве Кэрол не сказала вам, что была со мной? - спросил
я с тупым подозрением, и если бы я не был таким уставшим,
то меня бы охватила тревога.
Никто не ответил. Они смотрели друг на друга. Я повернулся
к дону Хуану и сказал, что я думал, что это он послал Кэрол
найти меня. Дон Хуан ходил взад-вперед по комнате, не говоря
ни слова.
- Кэрол Тиггс вообще с нами не было, - сказал он. - А тебя
не было девять дней.
Только моя усталость спасла меня от шока при подобном заявлении.
Тон его голоса и уверенность, которую продемонстрировали
другие, доказывали, что все это серьезно. Но я был настолько
ошеломлен, что ничего не мог сказать.
Дон Хуан попросил меня рассказать им подробно, что произошло
между мной и бросившей вызов смерти. Я был удивлен, что
так много помнил и смог рассказать, не смотря на усталость.
Напряжение было снято, когда я рассказал, как сильно смеялась
женщина над моим бессмысленным криком в ее сновидение, о
моем намерении видеть.
- Способ указывать мизинцем работает даже лучше, - сказал
я дону Хуану без всякой попытки обвинения.
Дон Хуан спросил, была ли у женщины еще какая-нибудь реакция
на мой бессмысленный крик, кроме смеха. Я не помнил ничего,
кроме ее веселья и ее слов о том, как он ее не любит.
- Нельзя сказать, что я не любил ее, - запротестовал дон
Хуан. - Я просто не люблю методы принуждения старых магов.
Обращаясь ко всем, я сказал, что лично мне очень нравится
эта женщина, безмерно и без предубеждений. И что я люблю
Кэрол Тиггс так, как не любил никого и никогда.
Казалось они не одобрили того, что я говорил. Они смотрели
друг на друга, как будто я вдруг сошел с ума. Я хотел говорить
еще. Но дон Хуан, как мне показалось, чтобы я больше не
наговорил глупостей, выставил меня из дома и отправил обратно
в гостиницу. Он пошел вместе со мной.
В гостинице был тот же управляющий, с которым я говорил
раньше. Он выслушал наши описания Кэрол Тиггс, но с абсолютной
уверенностью отрицал, что когда-либо видел ее или меня раньше.
Он даже позвал горничных; они подтвердили его слова.
- Что все это может значить? - спросил дон Хуан вслух.
Казалось, что его вопрос был обращен к себе самому.
Он тихонько вывел меня из гостиницы.
- Пойдем из этого запутанного места, - сказал он.
Когда мы вышли на улицу, он велел мне не оборачиваться и
не смотреть на гостиницу или церковь через дорогу, а идти
с опущенной головой. Я посмотрел на свои ботинки и понял,
что на мне была уже не одежда Кэрол, а моя собственная.
Но как бы я не старался, я не мог вспомнить, когда я переоделся.
Я вычислил, что это, должно быть, было, когда я проснулся
в гостинице. Очевидно, тогда я надел свою собственную одежду,
хотя ничего не помнил об этом.
К тому времени мы дошли до площади. До того, как мы перешли
ее, чтобы направиться домой к дону Хуану, я рассказал ему
про свою одежду. Он ритмично покачивал головой, внимательно
слушая каждое слово. Он сел на скамейку и полным уверенности
голосом сказал, что с этого момента я должен забыть, что
было во втором внимании между женщиной в церкви и моим энергетическим
телом. Мое общение с Кэрол Тиггс в гостинице было чем-то
вроде айсберга.
- Невозможно представить, что ты был во втором внимании
девять дней,
- продолжал дон Хуан. - Девять дней - это секунда для бросившего
вызов смерти, но вечность для нас.
Прежде чем я смог что-то возразить, или объяснить или сказать
что-нибудь, он остановил меня.
- Если ты до сих пор не можешь вспомнить всего, чему я тебя
обучал во втором внимании, - подумай, насколько труднее
должно быть воспоминания того, чему учил тебя бросивший
вызов смерти. Я только учил тебя менять уровни осознания;
бросивший вызов смерти заставлял тебя менять вселенные.
Я чувствовал себя разбитым. Дон Хуан и два его компаньона
заставляли меня сделать невероятное усилие, чтобы вспомнить,
когда я переоделся. Я не смог. Моя голова была пуста: ни
чувств, ни воспоминаний. Каким-то образом я не был полностью
с ними.
Нервное напряжение дона Хуана и двух его компаньонов достигло
максимума. Я никогда не видел его настолько обеспокоенным.
Он всегда подшучивал как будто хотел чтобы я не воспринимал
его слишком всерьез. Но это был не тот случай.
Я снова попытался собраться с мыслями, чтобы пролить свет
на все это; и опять мне не удалось, но я не чувствовал поражения;
меня охватила волна оптимизма. Я почувствовал, что все идет
так, как и должно быть.
Дон Хуан утверждал, что он ничего не знал о моих сновидениях
с женщиной в церкви. Сон в гостинице, в городе, сон с Кэрол
Тиггс были для него лихими проделками сновидений старых
магов, которые только засоряют воображение людей.
Дон Хуан развел руками и наконец улыбнулся, как обычно.
- Мы можем только сделать вывод, что женщина в церкви показала
тебе, как это делать, - сказал он медленно, с расстановками.
- Для тебя это будет серьезной задачей - найти смысл в бессмысленном
действии. Это было мастерское передвижение по шахматной
доске, выполненное бросившим вызов смерти в образе женщины
в церкви. Она использовала твое и Кэрол энергетические тела,
чтобы подняться, освободиться от своих мертвых якорей. Она
поймала тебя на твоем предложении отдать ей свою энергию.
То, что он говорил, не имело для меня никакого смысла, но
это много значило для двух его компаньонов. Они пришли в
сильное возбуждение. Обращаясь к ним, дон Хуан объяснял,
что бросившей вызов смерти и женщина в церкви были разным
появлением одной и той же энергией; женщина в церкви была
более сильной и сложной из двоих. Используя энергетическое
тело Кэрол Тиггс и проделки старых магов, она создала Кэрол
Тиггс в гостинице. Дон Хуан добавил, что Кэрол и женщина
могли прийти во время встречи к некоему энергетическому
соглашению.
Казалось, что какая-то мысль вдруг осенила дона Хуана. Он
неуверенно взглянул на своих двух компаньонов. Их глаза
бегали, они смотрели друг на друга. Я уверен, что они не
искали соглашения, они просто сразу что-то вместе поняли.
- Все наши размышления бесполезны, - сказал тихо дон Хуан
ровным голосом. - Я уверен, что нет больше Кэрол Тиггс.
Нет никакой женщины в церкви. Обе слились и улетели на крыльях
намерения, я уверен, - в будущее.
Причина, почему Кэрол Тиггс из гостиницы так волновалась
о своей внешности, заключается в том, что она была женщиной
из церкви, заставляя тебя думать, что она Кэрол Тиггс другого
плана, более сильная. Разве ты не помнишь, что она говорила?
- "Сновидь свое намерение на меня. Намеревай меня в
будущее".
- Что это значит, дон Хуан? - спросил я.
- Это значит, что бросивший вызов смерти видел свой путь
во вне. Она поймала тебя на прогулке. Твоя судьба - ее судьба.
- Что ты имеешь ввиду, дон Хуан?
- Я имею ввиду, что если ты обретешь свободу, она тоже обретет
ее.
- Как она сделает это?
- Через Кэрол Тиггс. Но не волнуйся о Кэрол.
Он сказал это до того, как я смог выразить свое понимание.
- Она способна и на тот маневр, и на многое другое.
Слишком много всего на меня свалилось. Я ощущал этот ужасный
вес. В момент некоторого облегчения я спросил дона Хуана,
что из всего этого выйдет.
Он не ответил. Он осмотрел меня с ног до головы. Затем он
медленно сказал:
- Подарок бросившего вызов смерти состоит из безграничных
возможностей сновидения. Одно из них было твоим сном о Кэрол
Тиггс в другом времени, в другом мире; в мире более просторном,
безграничном: в мире, где невозможное становится реальным.
Дело в том, что ты не просто сможешь пользоваться этими
возможностями, но и в один прекрасный день сможешь понять
их.
Мы встали и пошли к его дому. В моей голове безумным хороводом
кружились мысли. Это были даже не мысли, а образы, смесь
воспоминаний о женщине в церкви и Кэрол Тиггс, разговаривающей
со мной в сонной темноте гостиничного номера. Пару раз я
почти смог сконцентрировать эти образы в чувства моего теперешнего
"я", как обычно, но сдался; для такого задания
у меня не было энергии.
Перед тем, как мы вошли в дом, дон Хуан остановился и повернулся
ко мне. Он снова тщательно осмотрел меня, как-будто искал
какие-то знаки на моем теле. Затем я почувствовал себя обязанным
направить его прямо к главному: я был уверен что он смертельно
ошибается.
- В гостинице я был с настоящей Кэрол Тиггс, - сказал я.
- В какой-то момент мне самому показалось, что это был бросивший
вызов смерти, но после внимательного осмотра я отверг это
подозрение. Это была Кэрол. Каким-то непонятным, странным
образом она была в гостинице, как, впрочем, и я сам.
- Конечно это была Кэрол, - согласился дон Хуан. - Но не
та Кэрол, которую мы знаем. Это была Кэрол сновидения. Я
говорил тебе - Кэрол, сделанная из чистого намерения. Ты
помог женщине в церкви осуществить это сновидение. Ее мастерство
заключалось в том, чтобы сделать этот сон в высшей степени
реальным: искусство старых магов, самая опасная вещь. Я
говорил тебе, что ты получишь в сновидении королевский урок,
не так ли?
- Как ты думаешь, что случилось с Кэрол Тиггс? - спросил
я.
- Кэрол Тиггс ушла, - ответил он. - Но однажды ты найдешь
новую Кэрол Тиггс, ту, из сновидения в гостинице.
- Что ты имеешь ввиду, говоря что она ушла?
- Она ушла из мира, - ответил он.
Я ощутил чудовищный спазм в солнечном сплетении. Я просыпался.
Мое осознание постепенно возвращалось ко мне, но у меня
еще не было полного контроля над ним. Тем не менее, оно
начало пробиваться сквозь пелену сновидения; это была смесь
незнания того, что происходит, и телесного ощущения, что
что-то несоизмеримое находится сразу за углом.
Должно быть, мое лицо выражало недоверие, потому дон Хуан
добавил повелительным тоном:
- Это сновидение. Ты должен знать, что это последнее перемещение.
- Но куда же она ушла как ты думаешь, дон Хуан?
- Туда же, куда ушли древние маги. Я сказал тебе, что подарок
бросившего вызов смерти заключался в безграничных возможностях
сновидения. Ты не хотел ничего конкретного, по этому женщина
в церкви дала тебе абстрактный подарок: возможность летать
на крыльях намерения.
|
