12. ТОЛЧОК ЗЕМЛИ
- Давай выйдем на дорогу к Оаксаке, - сказал мне дон Хуан.
- где-то там нас дожидается Хенаро.
Его предложение застало меня врасплох. Я ждал его весь день
для продолжения объяснений. Мы вышли из дома и пошли в молчании
через город в направлении немощеной автодороги. Мы шли долго
неспеша. Неожиданно дон Хуан начал беседу.
- Я рассказал тебе не все относительно великих находок,
сделанных древними видящими, - сказал он. - так же, как
они нашли, что органическая жизнь - это не единственная
форма жизни на земле, они также открыли, что и сама земля
- это живое существо.
Он помедлил немного перед тем, как продолжить. Он улыбнулся
мне, как бы приглашая прокомментировать свое замечание.
Я не знал, что сказать.
- Древние видящие видели, что у земли есть кокон, - продолжал
он. - они видели, что шар охватывает землю: светящийся кокон,
перехватывающий эманации орла. Земля - это гигантское чувствующее
существо, подверженное действию тех же сил, что и мы.
Он пояснил, что древние видящие, обнаружив это, сразу же
заинтересовались практическим использованием своих знаний.
Результатом явилось то, что наиболее развитая часть их колдовства
была связана с землей. Они считали землю окончательным источником
всего, чем мы являемся. Дон Хуан подтвердил, что древние
видящие не ошибались в этом отношении, поскольку земля действительно
наш последний источник.
Он не сказал больше ничего, пока мы не встретили Хенаро
примерно через милю. Тот дожидался нас, сидя на камне в
стороне от дороги. Он очень тепло приветствовал меня и сказал
мне, что нам следует взобраться на вершину небольших пересеченных
холмов, покрытых чахлой растительностью.
- Мы все трое сядем спиной к камню, - сказал мне дон Хуан.
- и будем смотреть на отражение заката на восточных горах:
когда солнце зайдет за западные пики, земля может позволить
тебе увидеть настройку.
Когда мы достигли вершины холма, то сели, как сказал дон
Хуан: прислонившись спиной к камню. Дон Хуан посадил меня
посередине.
Я спросил его, что он планирует делать: его неясные утверждения
и молчание содержали что-то угрожающее. Я чувствовал большое
опасение, однако он не ответил мне: он продолжал говорить
так, как если бы я ничего не сказал.
- Именно древние видящие, - сказал он. - открывшие, что
это восприятие есть настройка, наткнулись на нечто монументальное.
Досадно только, что их заблуждения опять удержали их от
того, чтобы понять, что они совершили.
Он указал на цепь гор к востоку от небольшой долины, где
был расположен городок.
- На этих горах достаточно отблеска, чтобы подтолкнуть твою
точку сборки, - сказал он мне. - как раз перед тем, как
солнце скроется за западные пики, у тебя будет достаточно
мгновений, чтобы схватить весь отблеск, в котором ты нуждаешься:
магическим ключом, который открывает дверь земли, является
безмолвие плюс что-либо сияющее.
- Что точно я должен делать, дон Хуан? - спросил я.
Оба они изучающе смотрели на меня. Мне казалось, что я вижу
в их глазах смесь любопытства и отвлеченности.
- Просто отсеки внутренний диалог, - сказал мне дон Хуан.
Но меня охватило интенсивное чувство тревоги и сомнения,
- у меня не было уверенности, что я смогу добиться этого
волевым усилием. После начального мгновения унылого отчаяния,
я заставил себя просто расслабиться.
Я осмотрелся и заметил, что мы забрались довольно высоко,
что позволяло мне видеть сверху длинную узкую долину. Более
половины ее было погружено в вечерние тени. Солнце все еще
светило на холмы восточной цепи гор по другую сторону долины.
Солнечный свет придавал выветренным горам охристый оттенок,
а более далекие пики голубоватых гор приобрели пурпурную
окраску.
- Осознаешь ли ты, что уже делал это? - спросил дон Хуан
шепотом.
Я ответил ему, что ничего не осознаю.
- Мы сидели здесь раньше по другому случаю, - настаивал
он. - ну, да это неважно, потому что только этот случай
идет в счет. Сегодня, с помощью Хенаро, ты собираешься найти
ключ, который отворяет все. Ты пока не сможешь им пользоваться,
но будешь знать, что он такое и где он. Видящие заплатили
очень дорого, чтобы знать это. Ты сам платил за это все
годы.
Он объяснил: то, что он называет ключом ко всему - это знание
из первых рук о том, что земля является чувствующим существом,
и, как таковое, может дать воину мощный толчок, импульс,
идущий от сознания самой земли в то мгновение, когда эманации
внутри кокона воина настраиваются на соответствующие эманации
внутри кокона земли. Ну, а поскольку и земля, и человек
- чувствующие существа, их эманации совпадают или, лучше
сказать, у земли есть все эманации, присутствующие в человеке
и во всех чувствующих существах - органических и неорганических.
Когда приходит момент настройки, чувствующие существа используют
эту настройку ограниченным образом и воспринимают свой мир,
однако воины используют эту настройку либо для восприятия,
как и все, либо как толчок, позволяющий им входить в невообразимые
миры.
- Я ждал, пока ты задашь мне единственный осмысленный вопрос,
но ты так и не задал его, - продолжал он. - ты обычно спрашивал,
находится ли тайна всего этого в нас или же она вне нас.
Теперь ты приблизился к разрешению этого.
Неведомое в действительности не лежит внутри кокона человека,
хотя бы в эманациях, неприкосновенных для сознания, и все
же оно здесь, так сказать. Это как раз то, чего ты не понял.
Когда я сказал тебе, что мы сможем собрать семь миров, кроме
известного, ты принял это, как внутреннее мероприятие, поскольку
вообще склонен верить, что только в воображении происходит
то, что ты делаешь с нами. Поэтому ты никогда не спрашивал
меня, где же реально лежит неведомое. Годами я вращал своей
рукой, указывая на все окружающее, и говорил тебе, что неведомое
- там, но ты никогда не смог установить связи.
Хенаро начал смеяться, затем закашлялся и встал: "он
до сих пор не установил связи", - сказал он дону Хуану.
Я сказал им, что если нужно установить связь, то мне не
удалось сделать этого.
Дон Хуан утверждал все снова и снова, что доля эманаций
внутри кокона находится там только для сознания, и что сознание
соединяет эту долю эманаций с подобной же долей их в великом.
Они называются "эманациями в великом" потому,
что огромны, так что сказать, что вне человеческого кокона
находится непостижимое, все равно, что сказать: непостижимое
находится внутри кокона земли. Но внутри кокона земли находится
также неведомое - это эманации, нетронутые сознанием. Когда
свет сознания касается их, они активизируются им и могут
настроиться на соответствующие эманации в великом. Когда
это происходит, неведомое воспринимается и становится известным.
- Я слишком туп, дон Хуан: тебе следует разбить это на более
мелкие части, - сказал я.
- Хенаро собирается разбить это для тебя, - ответил дон
Хуан.
Хенаро встал и начал изображать ту же походку силы, которую
он делал раньше, когда кружил около громадной плоской скалы
на кукурузном поле вблизи своего дома, а дон Хуан следил
за этим с восхищением. На этот раз дон Хуан зашептал мне
в ухо, что я должен попытаться услышать движения Хенаро,
особенно движения его бедер, когда они ударяются об его
грудь при каждом шаге.
Я следил за движениями Хенаро глазами. Через несколько секунд
я почувствовал, что какая-то часть меня поймалась на ногах
Хенаро. Движения его бедер не отпускали меня, я почувствовал,
что как бы иду с ним, я даже выбился из дыхания. Затем я
понял, что действительно следую за Хенаро: я на самом деле
шел с ним, удаляясь от места, где мы сидели.
Я не видел больше дона Хуана, а только Хенаро, идущего передо
мной тем же странным образом. Мы шли так много часов. Моя
усталость была такой, что ужасно разболелась голова, и внезапно
меня начало тошнить. Хенаро остановился и подошел ко мне.
Вокруг нас было интенсивное сияние, и этот свет отражался
на чертах лица Хенаро. Его глаза светились.
- Не смотри на Хенаро! - приказал мне голос в ухо. - осмотрись!
Я повиновался. Я подумал, что нахожусь в аду! Шок от того,
что я увидел, был таким сильным, что я вскрикнул в ужасе,
но не услышал звука своего голоса. Вокруг простиралась совершенно
живая картина всех описаний ада моего христианского воспитания.
Я увидел красноватый мир, горячий и подавляющий, темный
и пещеристый, без неба, без света, только в зловещих отражениях
красноватых отблесков, которые метались вокруг.
Хенаро опять начал идти, что-то потянуло меня за ним. Эта
сила, заставившая меня следовать за Хенаро, удерживала меня
от того, чтобы оглядываться: мое сознание было приклеено
к движениям Хенаро.
Я видел, как Хенаро шлепнулся, словно он окончательно выдохся.
В тот момент, когда он коснулся земли и вытянулся для отдыха,
что-то во мне освободилось, и я опять был способен оглядеться.
Дон Хуан смотрел на меня инквизиторским взглядом: я стоял
перед ним лицом к нему. Мы были на том же месте, где сидели:
на широком каменистом уступе на вершине небольшой горы.
Хенаро пыхтел и сопел, и то же делал я. Я покрылся испариной,
волосы совершенно намокли, а одежда была мокрой, хоть выжимай,
словно меня опустили в реку.
- Боже мой, что же это происходит! - воскликнул я совершенно
серьезно и с беспокойством.
Это восклицание прозвучало так глупо, что дон Хуан и Хенаро
начали смеяться.
- Мы пытаемся заставить тебя понять, что такое настройка,
- сказал Хенаро.
Дон Хуан мягко помог мне сесть и сел рядом.
- Помнишь ли ты, что произошло? - спросил он меня.
Я сказал, что помню, и он настоял на том, чтобы я рассказал
ему то, что видел. Его требование не соответствовало тому,
что он говорил мне: что единственная ценность моего опыта
- это движение точки сборки, а не содержание видений.
Он объяснил, что Хенаро пытался помогать мне и раньше, очень
подобно тому, как он только что сделал, но что я ничего
не помнил. Он сказал, что на этот раз Хенаро вел мою точку
сборки так же, как и раньше, чтобы собрать мир с другими
из великих диапазонов эманаций.
Последовало долгое молчание. Я был нем, поражен, однако
мое сознание было ясным, как никогда. Я думаю, что понял,
наконец, что такое настройка. Что-то во мне, что я активизировал,
сам не зная как, давало мне уверенность, что я понял великую
истину.
- Я думаю, что ты набираешь собственный момент движения,
- сказал мне дон Хуан. - пойдем домой: для одного дня и
этого хватит.
- О нет, продолжай! - сказал Хенаро. - он сильнее быка.
Его следует еще подготовить.
- Нет! - сказал дон Хуан подчеркнуто. - мы должны беречь
его силы. Он и так уже достаточно получил.
Хенаро настаивал, чтобы мы остались. Он посмотрел на меня
и подмигнул:
- Взгляни, - сказал он мне, указывая на восточную цепь гор.
- солнце едва сдвинулось на дюйм на этих горах, а ты уже
протопал в аду много часов. Не кажется ли тебе это чем-то
чрезвычайным?
- Не смейся над ним без необходимости! - запротестовал дон
Хуан почти неистово.
Тогда-то я и увидел их маневр: в это мгновение голос видения
сказал мне, что дон Хуан и Хенаро - это команда великолепных
следопытов, играющих со мной. Именно дон Хуан всегда выталкивал
меня за пределы моих возможностей, но он всегда позволял
Хенаро перевесить. В тот день у дома Хенаро, когда я вошел
в опасное состояние истерического страха, когда Хенаро допрашивал
дона Хуана, следует ли меня еще толкнуть, а дон Хуан уверял
меня, что Хенаро развлекается за мой счет, Хенаро в действительности
боялся за меня.
Мое видение было настолько поразительным для меня, что я
начал смеяться. Оба они посмотрели на меня с удивлением,
затем дон Хуан, казалось, понял, что со мной происходит.
Он сказал об этом Хенаро, и оба они засмеялись, как дети.
- Ты взрослеешь, - сказал мне дон Хуан. - как раз вовремя:
ты и не слишком туп, и не очень-то блистаешь - точно так,
как я. Но ты не похож на меня в своих заблуждениях. Здесь
ты больше подобен нагвалю Хулиану, за тем исключением, что
он был блистательным и в этом.
Он встал и потянулся. Он взглянул на меня совершенно проницающим,
свирепым взглядом, какой я когда-либо видел. Я встал.
- Нагваль никогда никому не позволяет узнать, что он начеку,
- сказал он мне. - нагваль приходит и уходит, не оставляя
следов: свобода - это то, что делает его нагвалем.
Его глаза мгновение горели, а затем закрылись облаками мягкости,
доброты, человечности и опять стали глазами дона Хуана.
Я едва удерживал равновесие: я безнадежно падал в обморок.
Хенаро прыгнул ко мне и помог сесть. Оба они сели по бокам.
- Ты собираешься получить толчок земли, - сказал мне дон
Хуан в одно ухо.
- Думай о глазах нагваля, - сказал Хенаро в другое.
- Толчок придет в тот момент, когда ты увидишь отблеск на
вершинах тех гор, - сказал дон Хуан и указал на высочайший
пик высочайшей цепи.
- Ты никогда не увидишь опять глаз нагваля, - прошептал
Хенаро.
- Иди с толчком туда, куда он поведет тебя, - сказал дон
Хуан.
- Если ты подумаешь о глазах нагваля, то поймешь, что у
монеты есть две стороны, - шептал Хенаро.
Я хотел думать о том, что оба они мне шепчут, но мои мысли
не повиновались мне. Что-то давило на меня: я чувствовал,
что сжимаюсь. Я ощутил приступ тошноты. Я видел, как вечерние
тени двигались быстро вверх по восточным горам: мне казалось,
что я бегу за ними.
- Итак, мы идем, - сказал Хенаро мне в ухо.
- Следи за большим пиком, следи за отблеском, - сказал дон
Хуан в другое.
Там, куда указал дон Хуан, действительно была точка особой
яркости - на высочайшем пике этой цепи. Я следил за последним
отражающимся там лучом солнца. Я чувствовал дыру в ямке
под ложечкой, как если бы был на плавательной доске на прибое.
Я почувствовал, а не услышал, отдаленный грохот землетрясения,
который внезапно охватил меня. Сейсмические волны были такими
громкими и такими огромными, что потеряли для меня всякий
смысл: я был незначительным микробом, извивающимся и скручиваемым.
Постепенно это движение замедлялось. Последовал еще один
толчок и все остановилось. Я попытался осмотреться. У меня
не было никакого ориентира. Казалось, я был посажен, как
дерево. Надо мной был белый, сияющий, немыслимо большой
купол. Его присутствие возвышало меня. Я летел к нему, скорее,
был выброшен, как снаряд. У меня было чувство покоя, напитанности,
безопасности. Чем ближе я поднимался к куполу, тем интенсивнее
становились эти чувства. Наконец, они переполнили меня,
и я потерял всякое ощущение себя.
На следующий день дон Хуан, Хенаро и я отправились в Оаксаку.
Пока мы с доном Хуаном гуляли вокруг главной площади, а
время приближалось к вечеру, он внезапно начал говорить
о том, что мы делали вчера. Он спросил меня, понял ли я,
о чем он говорил, когда сказал, что древние видящие столкнулись
с чем-то монументальным.
Я ответил ему, что понял, но не могу объяснить этого в словах.
- А как ты думаешь, что было главным в том, что мы хотели,
чтобы ты нашел на вершине той горы? - спросил он.
- Настройка! - сказал голос в мое ухо, и в то же мгновение
я сам подумал об этом.
Я обернулся в рефлексивном движении и натолкнулся на Хенаро,
который шел сразу за мной, следуя по пятам. Скорость моего
движения поразила его. Он захихикал, а затем обнял меня.
Мы сели. Дон Хуан сказал, что он очень мало может сказать
о толчке, который я получил от земли, и что воины всегда
одиноки в таком случае, а истинное осознание приходит гораздо
позднее - после многих лет борьбы.
Я сказал ему, что моя проблема в понимании еще больше увеличивается
от того, что они с Хенаро совершают всю работу, а я просто
пассивный субъект, способный только реагировать на их действия.
Я никогда в жизни не смогу начать никакого действия, поскольку
не знаю, ни каким, собственно, должно быть это действие,
ни того, как его начать.
- В этом именно вопрос, - сказал дон Хуан. - предполагается,
что ты еще не знаешь. Ты останешься здесь, сам по себе,
чтобы реорганизовать на собственной основе все, что мы для
тебя делаем сейчас: эта задача стоит перед всяким нагвалем.
Нагваль Хулиан сделал то же самое для меня, и гораздо более
безжалостно, чем мы поступаем с тобой. Он знал, что делает:
он был блестящим нагвалем, способным реорганизовать в несколько
лет то, чему его научил нагваль Элиас. Он сделал, вне всякого
времени, нечто, что потребовало бы целой жизни от тебя или
от меня. Разница в том, что нагвалю Хулиану требовалось
только легкое указание - его сознание брало его и открывало
единственную имеющуюся дверь.
- Что ты имеешь в виду, дон Хуан, под единственной дверью?
- Я подразумеваю то, что когда точка сборки переходит некоторый
критический предел, то результат всегда одинаков для всякого
человека. Методики этого движения могут быть самыми различными,
а результаты всегда одинаковы, что означает, что точка сборки
собирает другие миры с помощью толчка земли.
- Для всех ли одинаков толчок земли, дон Хуан?
- Конечно. Трудностью для среднего человека является внутренний
диалог. Только тогда, когда достигается состояние внутреннего
безмолвия, ты можешь воспользоваться этим толчком. Ты подтвердишь
эту истину в тот день, когда попытаешься воспользоваться
им.
- Я не стал бы тебе рекомендовать, чтобы ты воспользовался
им, - сказал Хенаро искренне. - нужны годы, чтобы стать
безупречным воином, чтобы выстоять под воздействием толчка
земли, ты должен быть лучше, чем ты сейчас.
- Скорость толчка растворит все в тебе, - сказал дон Хуан.
- под его воздействием мы становимся ничем. Скорость и индивидуальное
существование несоизмеримы. Вчера на горе я и Хенаро удерживали
тебя, как якоря, иначе ты не вернулся бы. Ты был бы подобен
тем людям, которые целенаправленно воспользовались им и
до сих пор парят где-то в этой непостижимой громадности.
Я хотел, чтобы он подробнее остановился на этом, но он отказался.
Внезапно он изменил предмет беседы.
- Есть еще одно, чего ты не понял относительно земли как
чувствующего существа, - сказал он. - и Хенаро, этот ужасный
Хенаро, хотел толкнуть тебя, пока ты не поймешь.
Оба они засмеялись. Хенаро игриво показал мне, подмигивая,
как он произносит слова: "да, я ужасен".
- Хенаро - это ужасный натаскиватель, подлый и безжалостный,
- продолжал дон Хуан. - ему наплевать на твои страхи, он
толкает тебя безжалостно. Если бы не я...
Тут он изобразил совершенную картину себя: задумчивый пожилой
джентльмен. Он опустил глаза и вздохнул. И оба они разразились
громовым хохотом.
Когда они успокоились, дон Хуан сказал, что Хенаро хочет
показать мне то, чего я еще не понял: что верховное сознание
земли - это то, что позволяет нам измениться и выйти на
другие великие волны эманаций.
- Мы, живые существа, восприниматели, - сказал он. - и мы
воспринимаем потому, что некоторые эманации внутри человеческого
кокона настраиваются на другие внешние эманации. Следовательно,
настройка - это тот тайный проход, а толчок земли - ключ.
Хенаро хочет, чтобы ты проследил момент настройки. Следи
за ним! Хенаро выступал, как цирковой фокусник, и сделал
поклон, а затем
показал нам, что у него ничего нет в руках или в брюках.
Он снял ботинки и потряс их, чтобы показать, что и там ничего
не скрывается.
Дон Хуан смеялся от души. Хенаро двигал руками вверх и вниз.
Это движение сразу же создало во мне какую-то фиксацию.
Я почувствовал, что все мы трое немедленно встали и пошли
с площади, причем я был между ними.
Пока мы шли, у меня исчезло периферийное зрение, - я больше
не различал ни домов, ни улиц. Я не заметил также никаких
гор или растительности. В какое-то мгновение я понял, что
потерял из виду дона Хуана и Хенаро: вместо этого я видел
две светоносные связки, движущиеся вверх и вниз около меня.
Меня охватила мгновенная паника, которую я немедленно подавил.
У меня было необычное, неизвестное чувство самого себя,
и в то же время я не был самим собой. Я, однако, осознавал
все окружающее с помощью странной и все же очень знакомой
способности. Вид мира вернулся ко мне сразу же. Я вышел
весь: то целое, что в своем нормальном сознании я называл
телом, было способно воспринимать, как если бы оно было
огромным глазом, схватывающим все. То, что я воспринял первым,
после того, как увидел два пузыря света, был четкий фиолетово-пурпурный
мир, составленный как бы из того, что казалось цветными
панелями и диванами. Плоские, подобные экранам панели неправильных
концентрических кругов были повсюду.
Я чувствовал вокруг большое давление, а затем услышал голос,
говорящий мне в ухо. Я "видел". Голос сказал,
что давление обусловлено движением. Я двигался с доном Хуаном
и Хенаро. Тут я почувствовал слабый толчок, как если бы
разорвал бумажную преграду, и обнаружил себя лицом к лицу
со светящимся миром. Свет исходил отовсюду, но не ослеплял.
Было так, как если бы солнце прорывалось сквозь прозрачные
облака. Я взглянул вниз на источник света: зрелище было
изумительным. Земли не было видно, только легкие пушистые
облака и свет - мы шли по облакам.
Затем что-то опять заключило меня в свои тиски. Я шел в
том же ритме, как и два пузыря света по бокам. Постепенно
они начали терять свою яркость и стали, наконец, доном Хуаном
и Хенаро. Мы шли по пустынной боковой улице, удаляясь от
главной площади. Затем повернули обратно.
- Хенаро только что помог тебе настроить эманации с теми
эманациями в великом, которые принадлежат другой полосе,
- сказал мне дон Хуан. - настройка должна быть очень мирным,
незаметным актом - никакого шума.
Он сказал, что трезвость, необходимая, чтобы позволить точке
сборки собрать другие миры, это нечто, что нельзя сымпровизировать.
Трезвость должна созреть и стать силой в себе, прежде чем
воин сможет разбить барьер восприятия безнаказанно.
Мы приблизились к главной площади. Хенаро не сказал ни слова.
Он шел молча, как бы в задумчивости. В тот момент, когда
мы выходили на главную площадь, дон Хуан сказал, что Хенаро
хочет показать мне еще одну вещь: то, что позиция точки
сборки - это все и что мир, который это позволяет воспринять,
настолько реален, что не остается места ни для чего, кроме
реальности.
- Хенаро позволит своей точке сборки собрать другой мир
для твоего блага, - сказал мне дон Хуан. - и тогда ты осознаешь,
что, когда он воспринимает его, сила его восприятия не оставляет
места ни для чего другого.
Хенаро вышел вперед, а дон Хуан приказал мне повращать глазами
против часовой стрелки, пока я смотрю на Хенаро, чтобы избежать
увлечения им. Я повиновался. Хенаро был в пяти или шести
футах передо мной. Внезапно его формы размылись и в одно
мгновение он улетел, как пух по ветру.
Я подумал о научно-фантастических кинокартинах, которые
видел, и удивился, осознаем ли мы свои возможности.
- Хенаро отделился от нас в данный момент силой восприятия,
- сказал спокойно дон Хуан. - когда точка сборки собирает
мир, этот мир полный. Это чудо, на которое натолкнулись
древние видящие, но никогда не сумели понять, что это такое:
сознание земли может дать нам толчок настроить другие великие
диапазоны эманаций, и сила этой новой настройки заставляет
исчезнуть этот мир.
Всякий раз, когда древние видящие делали новую настройку,
они верили, что погружаются в глубины или поднимаются к
небесам. Они не знали, что этот мир исчезает, как дуновение,
когда новая полная настройка заставляет нас воспринять другой
полный в себе мир.
13. НАКАТЫВАЮЩАЯ СИЛА
Дон Хуан собирался уже было начать свои объяснения о мастерстве
управления сознанием, но передумал и встал. Мы сидели в
большой комнате, соблюдая молчание.
- Я хотел бы, чтобы ты попытался видеть эманации орла, -
сказал он. - но для этого ты должен сначала сдвинуть свою
точку сборки, пока не увидишь кокон человека.
Мы вышли из дома и направились в центр города. Мы сели на
пустую потертую парковую скамейку напротив церкви. День
клонился к вечеру. Он был солнечным и ветреным. Большое
число народа мельтешило вокруг.
Он повторил опять, как если бы хотел вбить это в меня, что
настройка
- уникальная сила, поскольку она либо помогает сдвигу точки
сборки, либо приклеивает ее к ее обычному положению.
- Тот аспект настройки, - сказал он. - который удерживает
точку неподвижной, называется волей, а аспект, сдвигающий
ее - намерением. Он заметил, что одной из самых захватывающих
тайн является вопрос о том, каким образом воля, безличная
сила настройки, превращается в намерение - личную силу,
которая находится в распоряжении каждого.
- Наиболее странной частью этой тайны, - сказал он. - является
то, что превращение очень легко осуществить. Но гораздо
труднее убедить себя в том, что это возможно. Здесь, и именно
здесь, находится наша спасительная зацепка. Нас следует
убедить в этом, однако никто не хочет быть переубежденным.
Он сказал мне, что я нахожусь в самом остром состоянии сознания,
поэтому могу испробовать намерение сдвинуть свою точку сборки
глубже влево в позицию сновидения. Он сказал, что воину
никогда не следует делать попытки видеть без помощи сновидения.
Я возразил, что заснуть на публике мне не очень-то улыбается.
Он разъяснил свое заявление, сказав, что увести точку сборки
с ее нормального положения и удерживать в новом, это и значит
спать: при соответствующей практике видящие овладевают способностью
быть в состоянии сна и все же вести себя так, как будто
с ними ничего не происходит.
После незначительной паузы он добавил, что с целью видения
кокона человека следует смотреть на людей сзади, когда они
уходят. Бесполезно смотреть на них лицом к лицу, поскольку
лицевая часть кокона человека ограждена щитом, который видящие
называют "лицевой пластиной". Она представляет
собой почти непроницаемый несгибаемый экран, который защищает
нас всю нашу жизнь от натиска некоей особенной силы, порождаемой
самими эманациями.
Он также посоветовал мне не удивляться, если мое тело затвердеет,
как замороженное. Он сказал, что я буду чувствовать себя,
как некто, стоящий в середине комнаты и глядящий в окно
на улицу, и что существенна здесь скорость, так как люди
будут проходить перед моими окнами очень быстро. Затем он
велел мне расслабиться, отсечь внутренний диалог и позволить
точке сборки отойти под воздействием внутреннего безмолвия.
Он побудил меня ударять себя мягко, но крепко, по правой
стороне между подвздошной костью и грудной клеткой.
Я сделал это трижды и глубоко уснул. Это было совершенно
особое состояние сна: тело спало, а я прекрасно осознавал
все, что происходило. Я слышал слова дона Хуана и мог следовать
всякому его указанию, как если бы не спал, и все же я совершенно
не мог двинуть телом.
Дон Хуан сказал, что сейчас перед моим окном видения пройдет
человек, и что я должен попытаться видеть его. Я сделал
безуспешную попытку повернуть голову, и тут появилась сияющая
яйцеобразная форма. Она была великолепной! Я пришел в благоговейный
ужас от этого зрелища, но оно исчезло до того, как я сумел
оправиться от удивления. Она уплыла, покачиваясь вверх и
вниз.
Все произошло так неожиданно и быстро, что я расстроился
от нетерпения. Я почувствовал, что начал пробуждаться. Дон
Хуан опять заговорил, и заставил меня расслабиться. Он сказал,
что у меня нет ни времени, ни права для нетерпения. Внезапно
появилось другое светящееся существо и уплыло. Казалось,
оно было сделано из белой флюоресцирующей косматой шерсти.
Дон Хуан прошептал мне на ухо, что, если я захочу, то мои
глаза смогут замедлить все, на чем сфокусированы. Затем
он предупредил меня, что приближается еще один человек.
В этот момент я осознал, что слышал два голоса. Один из
них, только что говоривший и увещевавший меня быть терпеливым,
был голосом дона Хуана. Другой, сказавший мне воспользоваться
глазами для замедления, был голосом видения.
В этот вечер я видел десять светящихся существ в замедленном
движении. Голос видения вел меня, чтобы я мог увидеть в
них все, что дон Хуан рассказал мне о свете сознания. На
правой стороне этих яйцеобразных светящихся существ была
вертикальная полоса сильного янтарного свечения, толщиной,
возможно, в десятую долю от объема кокона. Голос сказал,
что это человеческая полоса сознания, и указал на точку
на человеческом полюсе: эта точка интенсивно сияла. Она
была расположена высоко на удлиненных формах, почти на их
гребне, на поверхности кокона. Голос сказал, что это точка
сборки.
Когда я видел каждое из светящихся существ в профиль, его
яйцеобразная форма была похожа на гигантский асимметричный
котел, стоящий на ребре, или на почти круглый горшок с крышкой,
поставленной на бок. Та часть которая казалась крышкой,
была лицевой пластиной. Она была, пожалуй, в пятую часть
от толщины кокона.
Мне хотелось продолжать видение этих существ, но дон Хуан
сказал, что я должен теперь смотреть на людей лицом к лицу
и удерживать свой взгляд до тех пор, пока не разобью барьер
и не увижу эманаций.
Я последовал его команде. Почти мгновенно я увидел блистающий
ряд живых, неотразимых волокон света. Это было ослепляющее
зрелище, которое и колебало мое равновесие. Я упал на бок
на бетонную дорожку. Отсюда я увидел, что неотразимые волокна
света умножились: они раскрылись и мириады других волокон
вышли из них, однако эти волокна, неотразимые, как они были,
никак не мешали моему обычному зрению. В церковь шло много
народа. Я уже больше не видел людей. Вблизи скамейки было
несколько мужчин и женщин. Мне хотелось сфокусировать на
них свои глаза, но вместо этого я увидел, как одно из тех
волокон света внезапно раздулось. Оно стало подобно огненному
шару диаметром, возможно, в семь футов. Оно катилось на
меня. Моим первым импульсом было откатиться с его пути,
но прежде, чем я успел двинуть хотя бы мускулом, этот шар
ударил меня. Я почувствовал это так ясно, как если бы кто-то
ударил меня кулаком в живот. Через мгновение другой огненный
шар ударил меня, на этот раз с гораздо большей силой, а
затем дон Хуан хлопнул меня довольно сильно по щеке открытой
ладонью. Я невольно вскочил и потерял из виду волокна света
и шары, ударявшие меня.
Дон Хуан сказал, что я успешно выдержал свою первую короткую
встречу с эманациями орла, но что пара толчков наката опасно
открыла мой зазор. Он добавил, что шары, ударившие меня,
называются накатывающей силой, или накатом (опрокидывателем).
Мы вернулись в его дом, хотя и не помню, как или когда.
Я провел несколько часов в своего рода полусонном состоянии.
Дон Хуан и другие видящие его группы заставляли меня пить
много воды. На короткое время они также опускали меня в
бочку с ледяной водой.
- Былы те волокна, которые я видел, эманациями орла? - спросил
я дона Хуана.
- Да, но ты почти не видел их, - ответил он. - как только
ты начал их видеть, накат остановил тебя. Если бы ты остался
так еще мгновение, он взорвал бы тебя.
- Что же такое этот накат? - спросил я.
- Это сила, исходящая из эманаций орла, - ответил он. -
непрерывная сила, ударяющая нас во всякое мгновение нашей
жизни. Она смертельна, когда видишь ее, но в других отношениях
мы забыли о ней в нашей повседневной жизни, поскольку у
нас есть защитный экран: у нас есть всепоглощающие интересы,
захватившие все наше сознание. Мы постоянно беспокоимся
о своем положении, о своем состоянии. Эти щиты, однако,
не удерживают наката - они просто сдерживают наше непосредственное
видение, предохраняя тем самым от поражения страхом, возникающим
от видения того, как огненные шары ударяют нас. Щиты - большая
помощь для нас, но и большое препятствие: они умиротворяют
нас, но в то же время дурачат - они дают нам ложное чувство
безопасности.
Он предупредил меня, что в моей жизни придет время, когда
у меня не будет уже никаких щитов непосредственно перед
лицом наката. Он сказал, что это обязательная стадия в жизни
воина, известная как "потеря человеческой формы".
Я попросил его объяснить мне раз и навсегда, что такое "человеческая
форма" и что значит потерять ее.
Он ответил, что видящие описывают человеческую форму, как
неотразимую силу настройки эманаций, зажженную светом сознания
в строго определенном месте, там, где обычно закреплена
человеческая точка сборки. Это та сила, которая превращает
нас в человеческие личности.
Итак, быть человеческой личностью значит быть принужденным
сродниться с силой настройки, и, следовательно, сродниться
с тем местом, откуда она исходит.
По причине действия воинов в каждый данный момент их точка
сборки двигается влево. Это постоянный сдвиг, который приводит
к необычному чувству отчуждения, или контроля, или даже
непринужденности. Этот сдвиг точки сборки влечет за собой
новую настройку эманаций. Это начало серии еще больших сдвигов.
Видящие очень правильно называют этот первоначальный сдвиг
"потерей человеческой формы", поскольку он отмечает
неумолимый отход точки сборки от своей первоначальной позиции,
что приводит к необратимой потере сродства с силой, которая
делает нас человеческими личностями.
Затем он попросил меня описать все детали того, что я помню
об огненных шарах. Я сказал ему, что видел их так кратко,
что не уверен, смогу ли описать их подробно.
Он отметил, что видеть - это другой способ выразить словами
сдвиг точки сборки и что если я сдвину ее чуть-чуть левее,
то у меня появится новая картина огненных шаров, которую
я смогу интерпретировать, как воспоминание о них.
Я попытался получить ясную картину, но не смог, поэтому
описал то, что помнил.
Он объяснил, что эти огненные шары вещь чрезвычайной важности
для человека, поскольку они являются выражением силы, пронизывающей
все детали жизни и смерти - чего-то, что новые видящие называют
накатом.
Я спросил его, что он подразумевает под "всеми деталями
жизни и смерти".
- Накатывающая сила - это средство, с помощью которого орел
раздает на хранение жизнь и сознание, - ответил он. - но
это также, лучше сказать, сила, собирающая жатву: она заставляет
умирать все живые существа. То, что ты видел сегодня, древние
видящие называли накатом.
Он сказал, что видящие описывают ее в виде вечной линии
разноцветных колец, или огненных шаров, которые непрестанно
накатываются на человеческие существа. Светящиеся органические
существа встречают накатывающую силу непосредственно, до
того дня, когда эта сила оказывается слишком большой для
них, и тогда они разрушаются. Древние видящие были загипнотизированы
видением того, как накат откатывает их затем к клюву орла,
чтобы быть поглощенными. Вот почему они назвали это накатом.
- Ты сказал, что это гипнотическое видение. Видел ли ты
сам, как накат раскатывает человека? - спросил я.
- Конечно, я видел это, - ответил он и после паузы добавил:
- ты и я видели это совсем недавно в городе мехико.
Его утверждение было таким несуразным, что я счел себя вынужденным
сказать ему, что на этот раз он ошибается. Он засмеялся
и напомнил мне, что в том случае, когда мы оба сидели на
скамейке в парке Аламеда в городе Мехико, мы оба были свидетелями
смерти человека. Он сказал, что это событие записано у меня
как в повседневной памяти, так и в левосторонних эманациях.
Пока дон Хуан говорил со мной, ы меня было чувство какого-то
легкого прояснения внутри, и я смог визуализировать с невыразимой
ясностью всю ту сцену в парке. Человек лежал на траве, а
трое полицейских стояли около него, чтобы удерживать на
расстоянии зевак. Я четко помнил, как дон Хуан ударил меня
по спине, чтобы изменить уровень сознания, а затем я "видел".
Мое видение было несовершенным: я не смог стряхнуть видимость
мира повседневной жизни. То, чем я кончил, было составлено
из волокон великолепнейших оттенков, наложенных на дома
и дорожное движение. Эти волокна были, в действительности,
цветными линиями света, приходившими сверху. Они обладали
внутренней жизнью: они сияли и лучились от энергии.
Когда я взглянул на умирающего, я увидел то, о чем говорил
дон Хуан: нечто, что сначала казалось огненными кругами,
или радужными перекати-поле, катилось повсюду, куда я направлял
свой взор. Эти круги накатывались на людей, на дона Хуана,
на меня. Я чувствовал их своим животом, и мне стало плохо.
Дон Хуан велел мне сфокусироваться на умирающем. Я увидел
его в какой-то момент скручивающимся так же, как скручиваются
некоторые насекомые, когда к ним прикасаются. Раскаленные
круги отталкивали его, как если бы они хотели отбросить
его со своего величественного неизменного пути.
Мне не понравилось это зрелище, хотя огненные круги не испугали
меня
- в них не было ничего ужасного или зловещего, и я не чувствовал
себя мрачным или подавленным. Круги просто вызывали у меня
тошноту: я чувствовал их в своей подложечной ямке. В тот
день я почувствовал внезапное и сильное изменение.
Воспоминание о них опять вызвало общее чувство неуютности,
которое я пережил тогда. Когда меня затошнило, дон Хуан
смеялся, пока не выдохся.
- Ты так все преувеличиваешь, - сказал он. - накатывающая
сила не так уж плоха. В действительности она прекрасна.
Новые видящие рекомендуют, чтобы мы открылись ей. Древние
тоже открывались ей, но по причинам и для целей, которые
вдохновлялись чувством собственной важности и одержимостью.
Новые видящие, с другой стороны, подружились с ней. Они
освоились с этой силой путем работы с ней без чувства самодовольства.
И достигнут поразительный результат по своим следствиям.
Он сказал, что сдвиг точки сборки - это все, что нужно,
чтобы открыть себя накатывающей силе, и что если эту силу
видеть определенным образом, то опасность незначительна.
Однако очень опасным является невольный сдвиг точки сборки,
обусловленный, возможно, физической усталостью, эмоциональным
опустошением, болезнью или просто небольшими физическими
или эмоциональными кризисами, такими, как страх или опьянение.
- Когда точка сборки сдвигается непроизвольно, накатывающая
сила раскалывает кокон, - продолжал он. - много раз я говорил
о бреши, которая есть у человека под пупком. В действительности
она не под пупком, а на коконе, на высоте пупочной области.
Эта брешь весьма похожа на вмятину - естественный дефект
на ровном, в основном, коконе. Именно сюда непрестанно ударяет
нас накат, и здесь трескается кокон.
Продолжая объяснения, он сказал, что при мелком сдвиге точки
сборки трещина очень мала: кокон быстро восстанавливает
себя, и человек испытывает то, что в разное время случалось
с каждым: цветные пятна и искажения форм, которые остаются
даже при закрытых глазах.
Когда же сдвиг значителен, трещина более протяженная, и
кокону нужно время для восстановления, как в случае воинов,
целенаправленно использующих растения силы для выявления
этого сдвига, или людей, неразумно принимающих наркотические
средства. В этих случаях человек чувствует себя онемелым
и холодным, у него возникают трудности с речью или даже
с мышлением: это похоже на то, как если бы человек был заморожен
изнутри.
Дон Хуан сказал, что в тех случаях, когда точка сборки сдвигается
слишком сильно из-за травмы или смертельной болезни, накатывающая
сила делает трещину по всей длине кокона: кокон разрушается
и сдвигается в себе
- и человек умирает.
- Может ли сознательный сдвиг тоже создать брешь такого
рода? - спросил я.
- Иногда да, - ответил он. - в действительности мы хрупки.
Если накат ударяет нас снова и снова, смерть приходит к
нам через эту брешь. Смерть - это накатывающая сила. Когда
она обнаруживает слабость в бреши светящегося существа,
она автоматически вскрывает кокон и приводит к его разрушению.
- У всех ли живых существ есть эта брешь? - спросил я.
- Конечно, - ответил он. - если бы ее у них не было, они
не умирали бы. Однако брешь различна по размерам и конфигурации.
Бреши других органических существ очень подобны человеческой:
некоторые сильнее нас, другие слабее. Однако брешь у неорганических
существ совершенно другая: она более походит на длинную
нить - волосок светимости, следовательно, неорганические
существа более долговечны, чем мы.
В долгой жизни этих существ есть что-то чрезвычайно привлекательное,
и древние видящие не смогли устоять перед этим соблазном.
Он сказал, что одна и та же сила может произвести диаметрально
противоположные действия: древние видящие были порабощены
накатывающей силой, а новые вознаграждены за свои труды
даром свободы. Освоившись с накатывающей силой через мастерство
намерения, новые видящие в нужный момент вскрывают свой
собственный кокон, и сила затопляет их, а не прокатывает,
как свернувшееся насекомое. Конечным результатом является
их полное и мгновенное исчезновение.
Я задал ему много вопросов о выживании сознания после того,
как светоносное существо поглощается внутренним огнем. Он
не отвечал. Он просто причмокивал и пожимал плечами, а затем
сказал, что одержимость древних видящих накатом ослепила
их и не позволила увидеть другую сторону этой силы. Новые
видящие со своим полным отрицанием всяких традиций дошли
до другой крайности. Вначале они вообще отказывались фокусировать
свое видение на накате: они говорили, что хотят понять силу
эманаций в великом в ее аспекте жизнедателя и усилителя
сознания.
- Они осознали, что бесконечно проще разрушить что-то, чем
построить или поддерживать. Унести жизнь - это ничто по
сравнению с ее поданием и кормлением. Конечно, новые видящие
ошибались в своей односторонности, но в свое время они исправили
эту ошибку.
- В чем они ошибались, дон Хуан?
- Ошибочно изолировать что-то для видения. Вначале новые
видящие делали прямо противоположное тому, что их предшественники:
они фокусировались с таким же, как те, вниманием, но на
другой стороне наката. Последствия этого были такими же,
если не хуже, чем у древних видящих: они умирали глупой
смертью, так же, как обычные люди. У них не было ни таинственности,
ни злобности древних видящих, но у них не было и жажды свободы
современных видящих.
Эти первые новые видящие служили всем. Поскольку они фокусировались
в своем видении на жизнедеятельной стороне эманаций, они
были исполнены доброты и любви: они были уязвимы так же,
как и древние видящие, наполненные своими гнусностями.
Он сказал, что для современных новых видящих было бы неприемлемо
оказаться выброшенными на мель после стольких лет труда
и дисциплины, подобно тому, как это происходит с теми, у
кого никогда в жизни не было сознательного мгновения.
Дон Хуан сказал, что эти новые видящие осознали, после исправления
своих традиций, что знание древних видящих о накатывающей
силе было полным. В какое-то время новые видящие пришли
к выводу, что в действительности у этой силы есть два аспекта:
аспект наката относится исключительно к разрушению и смерти,
а кольцевой, с другой стороны - это то, что поддерживает
жизнь и сознание, исполнение и цель. Они предпочли, однако,
взаимодействовать только с ее опрокидывающим аспектом.
- Созерцая командой, новые видящие способны видеть разделение
опрокидывающего и циклического аспектов, - пояснил он. -
они увидели, что обе силы слиты, но это не одно и то же:
циклическая сила подходит к нам на мгновение раньше опрокидывающей,
но они настолько близки друг к другу, что кажутся одним.
Причина, по которой сила называется циклической, состоит
в том, что она подходит в виде колец, нитеобразных радужных
обручей: в действительности это очень утонченное видение.
И подобно опрокидывающей силе, она непрестанно ударяет все
живое, но с другой целью: она ударяет, чтобы дать крепость,
направленность, сознание - дать им жизнь.
Новые видящие открыли, что равновесие этих двух сил во всяком
живом существе очень утонченное, - продолжал он. - если
в какой-то момент существо чувствует, что опрокидывающая
сила бьет сильнее, чем циклическая, то это означает, что
равновесие нарушено. С этого момента опрокидывающая сила
бьет все сильнее и сильнее, пока не расколет брешь и не
умертвит.
Он добавил, что из того, что я назвал огненными шарами,
исходит радужный обруч, по размеру в точности такой, как
и живое существо, будь то человек, дерево, микроб или олли.
- Значит, кольца разного размера? - спросил я.
- Не принимай мои слова буквально, - запротестовал он. -
нет никаких колец, о которых можно было бы говорить: просто
циклическая сила оставляет видящим впечатление колец, когда
они ее сновидят. И нет также разных размеров: это одна неделимая
сила, которая подходит ко всем живым существам, органическим
и неорганическим.
- Почему же древние сфокусировались на опрокидывающем аспекте?
- спросил я.
- Потому что они верили, что их жизнь зависит от его видения,
- ответил он. - они были уверены, что их видение даст им
ответы на вечные вопросы. Видишь ли, они думали, что если
раскроют тайны опрокидывающей силы, то станут неуязвимыми
и бессмертными.
Новые видящие все это изменили, осознав, что нет пути к
бессмертию, пока человек имеет кокон.
Дон Хуан пояснил, что древние, очевидно, никогда не осознавали
того, что человеческий кокон - это вместилище, и что он
не может вечно выдерживать натиск накатывающей силы. Несмотря
на все накопленные ими знания, они, в конце концов, не стали
лучше, а даже намного хуже, чем обычные люди.
- В каком отношении они стали хуже, чем обычные люди? -
спросил я.
- Их громадные знания заставили их принимать, как должное,
что их выбор непогрешим, - ответил он. - так, что они решили
жить любой ценой.
Дон Хуан посмотрел на меня и улыбнулся. Было ясно, что этой
театральной паузой он хочет сказать мне что-то, но я не
мог понять, что.
- Они решили жить, - повторил он. - подобно тому, как они
решили стать деревьями, чтобы собрать миры в тех почти недосягаемых
великих диапазонах.
- Что ты хочешь этим сказать, дон Хуан?
- Я хочу сказать, что они воспользовались накатывающей силой
для сдвига своей точки сборки в необратимую позицию сновидения,
вместо того, чтобы позволить ей откатить их к клюву орла
и быть поглощенными. |
