ГЛАВА
3
Проглотив половину бутерброда с ветчиной, я поспешно одела
куртку и ботинки, которые мне дала Клара, и мы вышли из
дома. В руках у нас были мощные электрические фонари. Ботинки
оказались тесными, и левый тут же начал натирать мне пятку.
Я была уверена, что у меня будет волдырь. Но было приятно,
что для меня нашлась куртка, потому что вечер обещал быть
холодным. Я подняла воротник и застегнула верхнюю пуговицу.
- Мы обойдем вокруг этого места и поднимемся на холм, -
сказала Клара. - Я хочу показать тебе дом в сумерках с некоторого
расстояния. Я буду показывать тебе то, что ты должна запомнить,
поэтому будь внимательна.
Мы шли по узкой тропинке. Вдали на востоке я могла различить
темные иззубренные силуэты гор на фоне фиолетового неба.
Когда я заметила, что они выглядят очень зловеще, Клара
сказала, что эти горы вызывают благоговейный страх потому,
что у них очень древняя тонкая сущность. Она сказала мне,
что все видимое и невидимое обладает тонкой сущностью, и
что для того, чтобы понимать происходящее, человек должен
научиться ее чувствовать.
То, что она сказала, напомнило мне о моем методе получения
ответов на сложные вопросы с помощью устремления взгляда
на горизонт в южном направлении. Не успела я спросить ее
об этом, как она продолжила рассказ о Горах, деревьях и
тонкой сущности камней. Мне казалось, что Клара так глубоко
проникла в тайны китайской культуры, что могла говорить
загадками, напоминающими те, которые восточная литература
приписывает просветленным людям. Я поняла тогда, что в глубине
души я целый день насмехалась над ней. Это было странное
ощущение, потому что Клара едва ли принадлежала к числу
людей, которые заслуживали снисходительного отношения с
моей стороны. Обычно на работе и в школе я насмехалась над
слабыми или теми, кто напускает на себя важность, но Клару
нельзя было отнести ни к тем, ни к другим.
- Вон то место,- сказала Клара, указывая на небольшую ровную
поляну на вершине одного из холмов. - Оттуда ты сможешь
видеть дом.
Мы свернули с тропинки и поднялись туда, куда она указывала.
Здесь перед нами открылся завораживающий вид на всю долину,
раскинувшуюся внизу. Я могла разглядеть большие группы темно-зеленых
деревьев, окруженные еще более темными, коричневыми областями,
но самого дома не было видно, потому что деревья и кусты
полностью закрывали его.
- Дом идеально сориентирован в соответствии с четырьмя сторонами
света,- сказала Клара, указывая на зеленые заросли. - Твоя
спальня на северной стороне, а запретная часть дома - на
южной. Задняя дверь и внутренний дворик расположены с западной.
Клара указала, где расположены все эти части дома, но, как
ни старалась, я не могла их разглядеть. Все, что было в
полутьме доступно моим глазам, представляло собой темно-зеленые
очертания.
- Чтобы увидеть дом, мне придется просвечивать местность
рентгеновскими лучами, - пожаловалась я. - Он полностью
скрыт за деревьями.
И очень важными деревьями, кстати, - сказала Клара дружелюбно,
не обращая внимания на мой огорченный тон. - Каждое из них
является самостоятельным живым существом, которое преследует
в жизни определенную цель.
- Разве не верно, что каждое живое существо на этой планете
имеет определенную цель? - спросила я раздраженно.
Мне не нравилось что-то в том, с каким энтузиазмом Клара
показывала мне свои владения. Тот факт, что я не могу разглядеть
то, что она мне показывает, еще больше вывел меня из равновесия.
Сильный порыв ветра надул
мою куртку, и мне в голову пришла мысль о том, что мое раздражение
может
быть проявлением обычной зависти.
- Я имела в виду не это банальное суждение, объяснила Клара.
- Я хотела сказать, что в моем доме каждая вещь и каждый
человек появляются не случайно. Это касается и деревьев,
и меня, и, конечно же, тебя.
Мне захотелось перевести разговор на другую тему, и поскольку
я не смогла выдумать ничего лучшего, я спросила:
- Ты купила этот дом, Клара?
- Нет, мы его унаследовали. Он принадлежит нашей семье уже
многие поколения, хотя если принять во внимание все те беспорядки,
через которые прошла Мексика, нетрудно догадаться, что его
разрушали и восстанавливали неоднократно.
Я поняла, что лучше всего себя чувствую, задавая самые простые
вопросы, потому что Клара дает на них прямые ответы. Ее
рассуждения о "тонких сущностях" показались мне
такими высокими материями, что хотелось передохнуть, поговорив
о чем-нибудь обыденном. Но к моему огорчению Клара оборвала
наш нормальный диалог и снова начала говорить о своих абстракциях.
Этот дом является отражением всех поступков живущих в нем
людей, - сказала она почти благоговейным тоном. - Главная
его особенность в том, что он скрыт. Он расположен на самом
видном месте, но его никто не видит. Запомни это. Это очень
важно!
Интересно, как бы я могла этого не запомнить, думала я.
В течение двадцати предшествующих минут я напрягала зрение
для того, чтобы разглядеть дом в полутьме. Мне бы хотелось,
чтобы сейчас здесь оказался бинокль, с помощью которого
я смогла бы наконец удовлетворить свое любопытство. Прежде
чем я успела об этом сказать Кларе, она начала спускаться
с холма. Я была бы не прочь остаться на холме сама еще некоторое
время, чтобы подышать прохладным ночным воздухом, но я боялась,
что одна не смогу во тьме найти дорогу назад. Я решила про
себя, что вернусь сюда днем и выясню, можно ли на самом
деле видеть отсюда дом так, как об этом сказала Клара.
Возвращаясь обратно, мы пришли к черному ходу ее особ; яка
на удивление быстро. Вокруг царила непроглядная темень.
Я могла видеть лишь небольшие участки тропинки, освещенные
светом фонарей. Войдя в дом, Клара осветила деревянную скамейку
и велела мне сесть на нее, снять куртку и ботинки, а затем
повесить их на вешалку, находящуюся рядом с дверью.
Я почувствовала необычайный голод. Не припомню когда в своей
жизни я так сильно хотела есть, но все же на решилась прямо
спросить у Клары, будем ли мы ужинать. Возможно, она считала,
что роскошного обеда в Гуаймасе было достаточно на целый
день. Однако, судя по комплекции Клары, она была не из тех,
кто любит экономить на еде.
- Давай пройдем на кухню и посмотрим, что там можно найти
перекусить,- предложила она. - Но вначале я покажу тебе,
где находится наш генератор и как его включать.
Освещая путь фонарем, она провела меня по тропинке вдоль
забора до кирпичного сарайчика, крытого гофрированной жестью.
В нем находился небольшой дизель-генератор. Я знала, как
его включать, потому что мне случалось жить в сельском доме,
в котором был похожий генератор на случай перебоя в электроснабжении.
Потянув за рычаг рубильника, я увидела через окошко в сарайчике,
что электричеством освещена только одна часть дома и холла:
в них свет зажегся, тогда как весь остальной дом оставался
во тьме.
- Почему электричество проведено у тебя не на весь дом?
- спросила я у Клары. - Какой смысл оставлять полдома во
тьме? - Затем, повинуясь неожиданному импульсу, я доставила.
- Если хочешь, я смогу сделать там проводку.
Она удивленно посмотрела на меня.
- Это правда? Ты уверена, что после этого дом не сгорит?
- Конечно. Мои домашние говорили мне, что я - волшебница
во всем, что касается электричества. Некоторое время я работала
помощницей электромонтера - до тех пор, пока не надоела
ему своими советами.
- Что ты ему советовала? - спросила Клара.
- Я говорила ему, куда следует что подключать. Потом пришлось
распрощаться с ним.
Клара громко рассмеялась. Но я не могла понять, что она
нашла смешного в моих словах о том, что я была когда-то
электриком, а потом бросила это.
- Спасибо за твое предложение, - сказала Клара, возвращая
своему голосу серьезное звучание. - Дело в том, что дом
оснащен электричеством как раз так, как мы того хотим. Мы
пользуемся им только в случае необходимости.
Я заключила, что электричество нужно прежде всего на кухне,
и поэтому свет зажегся только в этой части дома. Не задумываясь,
я направилась в ту сторону, где горел свет, но Клара дернула
меня за рукав, чтобы остановить.
- Куда ты? - спросила она.
- На кухню.
- Ты направляешься не в ту сторону, - сказала она. - В мексиканских
загородных домах ни кухня, ни ванная не находятся в основном
доме. Что, по-твоему, стоит у нас на кухне? Электрохолодильники
и газовые плиты?
Она провела меня вдоль дома, мимо своего спортивного зала,
к небольшому домику, которого я раньше не заметила. Он был
почти полностью закрыт пышными цветущими деревьями. То,
что она назвала кухней, представляло собой одну большую
комнату с полом из терракотовых плиток, недавно побеленными
стенами и несколькими рядами лампочек над головой. Кто-то,
наверное, немало потрудился для того, чтобы так хорошо здесь
все устроить. Но вся утварь здесь была старой - каждый предмет
выглядел как музейный экспонат. С одной стороны комнаты
стояла огромная железная печь, которая топилась дровами
и, к моему удивлению, выглядела так, будто ее только что
протопили. Печь находилась на массивной подставке, а дымовая
труба выходила в отверстие в потолке. С другой стороны комнаты
находились два длинных кухонных стола, возле которых с обеих
сторон стояли скамейки. Рядом с ними находился рабочий стол
повара, на котором лежала доска толщиной в три дюйма для
разделки мяса. Ее поверхность выглядела далеко не гладкой:
нож оставил на ней немало следов.
В удобных местах на стенах были расположены крюки, на которых
висели корзинки, чугунные кастрюли и сковородки, а также
много других кухонных принадлежностей. Вся комната производила
впечатление сельской, но тем не менее хорошо оснащенной
кухни из ряда тех, какие можно иногда увидеть в иллюстрированных
журналах.
На печке стояли три глиняных горшка с крышками. Клара предложила
мне сесть за один из столов. Она подошла к печке и, повернувшись
ко мне спиной, принялась помешивать в горшочках и накладывать
в тарелки. Через несколько минут она поставила передо мной
плов, приготовленный из тушенки, риса и фасоли.
- Когда ты успела приготовить эту еду? - спросила я, искренне
удивляясь, потому что за все время нашего пребывания в ее
доме она явно никуда не отлучалась.
- Я состряпала все это перед нашим выходом на прогулку и
поставила на печку, - сказала она полушутя.
За кого она меня принимает? - думала я. Для того, чтобы
приготовить эту еду, нужно несколько часов. Она загадочно
засмеялась в ответ на мой удивленный взгляд.
- Ты права, - сказала она тоном человека, который прекращает
розыгрыш. - Есть здесь смотритель, который иногда готовит
для нас пищу.
- Этот смотритель сейчас находится здесь?
- Нет, что ты. Он, должно быть, был здесь утром, но потом
ушел. Ешь и не забивай себе голову такими незначительными
вопросами, как то, откуда он пришел.
Клара и ее дом были полны неожиданностей, подумала я. Но
усталость и голод давали о себе знать, и я не могла больше
ни спрашивать, ни размышлять о чем-то, не имеющем отношения
непосредственно к настоящему. Креветка, которая казалась
за обедом такой большой, теперь ушла так далеко в прошлое,
что мне едва удавалось о ней вспомнить. Тому, кто любит
есть медленно, могло показаться, что я набросилась на плов,
как голодный волк. Еще ребенком я никогда не могла расслабиться
за столом и просто получать удовольствие от еды. Я всегда
воображала себе ту гору посуды, которую мне придется мыть
потом. Каждый раз, когда один из моих братьев брал еще одну
тарелку или ложку, внутри меня все сжималось. Я была уверена,
что они специально пачкают как можно больше посуды, чтобы
мне потом было что мыть. К тому же, каждый раз во время
еды мой отец затевал споры с матерью. Он знал, что она не
сможет уйти из-за стола, пока все не закончат есть, поэтому
использовал эту возможность для того, чтобы излить ей все
свои жалобы и замечания.
Клара сказала, что мне не нужно мыть тарелки, хотя я и предложила
ей свою помощь. Мы пошли в гостиную очевидно, одну из тех
комнат, которые по ее мнению, не нуждались в электрическом
освещении, потому что здесь царил полный мрак. Клара зажгла
керосиновую лампу. Она загорелась ярко, придавая всему таинственный,
но в то же время спокойный и уютный вид. Везде покачивались
тени. Мне казалось, будто нахожусь во сне вдали от реальности,
которую освещают электрическим светом. Клара, ее дом, эта
комната - все, казалось, относится к какому-то другому времени,
находится в каком-то потустороннем мире.
- Я обещала, что познакомлю тебя с нашей собакой, - начала
Клара, садясь на диван. - Эта собака является неотъемлемой
частью здешней обстановки. И ты должна быть очень внимательной
с тем, что думаешь или говоришь о ней.
Я уселась рядом с ней.
Что, это чувствительная, нервная собака? спросила я, рисуя
в воображении неприятную встречу с ней.
- Чувствительная - да, нервная - нет. Я считаю, что эта
собака представляет собой очень развитое существо, но, являясь
собакой, ей очень трудно, если вообще возможно, выйти за
пределы представления о себе.
Я громко засмеялась, когда услышала, что у собаки может
быть представление о себе. Я сказала Кларе, что ее утверждение
кажется мне бессмысленным.
- Ты права, - согласилась Клара, - в данном случае не стоит
говорить о представлении. Лучше сказать, что собака заблуждается,
чувствуя свою важность.
Я знала, что она шутит со мной, но мой смех на этот раз
был более осторожным.
- Ты можешь смеяться, но я говорю вполне серьезно,- сказала
Клара тихим голосом. - Я дам тебе возможность убедиться
в этом. - Она наклонилась ближе ко мне и понизила голос
до шепота. - В ее отсутствие мы называем ее заро, что по-испански
означает "жаба", потому что Эта собака
похожа на большую лягушку. Но осмелься лишь при ней назвать
ее так, и она
разорвет тебя на куски. Теперь, если ты не веришь мне или
если у тебя
достаточно смелости, чтобы попробовать назвать ее так, знай,
что когда
собака придет в ярость, существует только один выход.
- И что же это? - спросила я насмешливо, хотя в этот раз
почувствовала какую-то тень страха.
- Нужно очень быстро сказать: "Клара тоже похожа на
белую жабу". Собаке приятно это слышать.
Но на таком меня не проведешь. Я была уверена, что достаточно
умудрена опытом, чтобы понять, что это - бессмыслица.
- Наверное, ты научила свою собаку отрицательно реагировать
на слово заро,- предположила я. - У меня есть некоторое
представление о воспитании собак и я знаю, что они не настолько
разумны, чтобы понимать слова людей, не говоря уже о том,
чтобы приходить от этого в ярость.
- Тогда давай сделаем следующее, - предложила Клара. - Давай
я познакомлю тебя с ней, а затем мы будем просматривать
книгу по зоологии с картинками, на которых изображены лягушки,
и обмениваться мнениями о них. Потом в один прекрасный момент
ты скажешь: "Он действительно похож на жабу",
и мы посмотрим, что произойдет.
Прежде чем я успела принять или отвергнуть это предложение,
Клара вышла через боковую дверь, оставив меня в одиночестве.
Я уверяла себя, что вполне представляю о чем идет речь,
и не допущу, чтобы меня водила за нос женщина, которая утверждает,
что собаки обладают высшими проявлениями сознательной деятельности.
Я бодро болтала с собой в воображении, чтобы вернуть себе
уверенность, когда через боковую дверь вошла Клара, ведя
за собой самую большую из когда-либо виденных мною собак.
Это был огромный кобель, толстые лапы которого достигали
размера кофейных блюдечек. Его шерсть была черной, лоснящейся.
В желтых глазах собаки можно было прочесть взгляд человека,
смертельно уставшего от жизни. Ее уши были закруглены, а
морда - неровной и со всех сторон покрытой морщинами. Клара
была права, пес определенно был похож на исполинскую лягушку.
Собака подошла прямо ко мне и остановилась, а затем посмотрела
на Клару, как бы ожидая, что та скажет.
- Тайша, я хочу познакомить тебя со своим другом Манфредом.
Манфред, это - Тайша.
Я готова была протянуть руку и пожать его лапу, но Клара,
качнув головой, подала мне знак, чтобы я этого не делала.
- Рада с тобой познакомиться, Манфред, - сказала я, стараясь
не засмеяться и в то же время не выглядеть испуганной.
Собака подошла еще ближе и начала нюхать мой пах. С отвращением
я отскочила назад. В одно мгновение собака подскочила ко
мне, повернулась задней частью своего туловища и ударила
меня под колени так, что я потеряла равновесие. Я опомнилась,
стоя на полу сначала на коленях, я потом на всех четырех.
Собак лизнула мою щеку, и прежде, чем я успела подняться
на ноги или отвернуться, выпустила газы прямо перед моим
носом.
Я с криком вскочила. Клара так смеялась, что не могла вымолвить
ни слова. Я могла поклясться, что Манфред тоже смеялся.
Он с ликующим видом спрятался за Кларой и вопросительно
смотрел на меня, переминаясь по полу своими большими лапами.
Я была так разъярена, что закричала:
- Ты - не собака, а проклятая вонючая жаба!
В одно мгновение пес бросился ко мне и ударил меня головой.
Я упала назад на пол, а он оказался сверху. Его челюсти
были в нескольких дюймах
от моего лица. Я увидела, что в его желтых глазах искрится
ярость. Одного
зловонного дыхания этой пасти было достаточно для того,
чтобы вызвать
тошноту, и я почувствовала, что меня вот-вот вырвет. Чем
громче я кричала,
чтобы Клара убрала подальше свою проклятую собаку, тем ожесточеннее
рычал
надо мной пес. Я чувствовала, что от страха нахожусь на
грани потери
сознания, когда услышала сквозь шум и собственные вопли,
как Клара кричит:
- Скажи ему то, о чем я тебе говорила! Скорее, скажи ему!
Я была слишком испугана, чтобы говорить что-то. В отчаянии
Клара попыталась оттянуть собаку в сторону за уши, но это
лишь пуще разъярило ее.
- Скажи ему! Скажи ему то, о чем я тебе говорила! вопила
Клара.
В том ужасном положении, в котором я находилась, я никак
не могла вспомнить, что же такого должна ему сказать. Но
когда я поняла, что сознание уже начинает оставлять меня,
я услышала собственный крик:
- Клара тоже похожа на белую жабу! Прости меня!
Собака мгновенно перестала рычать и отошла от меня. Клара
помогла мне встать и сесть на диван. Собака шла рядом с
нами, будто помогая ей. Клара дала мне выпить теплой воды,
от чего меня затошнило еще больше. Едва я успела выскочить
на улицу, как меня сильно вырвало.
Позже, когда я отдыхала в гостиной, Клара еще раз предложила
посмотреть книгу о лягушках в присутствии Манфреда для того,
чтобы я могла повторить при нем еще раз, что она выглядит
как белая жаба. Она сказала, что я должна устранить все
недоразумения, которые могли появиться в его уме.
- Он очень несчастен потому, что должен быть собакой, -
объяснила она. - Бедняжка! Это ему очень не нравится, но
он ничего не может поделать. Поэтому он приходит в ярость,
когда кто-то насмехается над ним.
Я сказала, что в том состоянии, в котором я нахожусь, дальнейшие
эксперименты по собачьей психологии едва ли целесообразны.
Но Клара настаивала на том, чтобы я доиграла эту игру до
конца. Как только она открыла книгу, Манфред подошел, чтобы
смотреть на картинки. Клара все восхищалась и шутила по
поводу того, какими причудливыми бывают лягушки, и что среди
них есть даже такие, которые выглядят довольно отвратительно.
Я тоже вступила в игру со своей стороны. Я произносила слово
"жаба" и испанское слово заре как можно чаще и
как можно громче в течение всего нашего наигранного разговора.
Но Манфред на это никак не реагировал. Он выглядел таким
же скучающим, как и в первый раз, когда мои глаза увидели
его.
Но когда, как было условленно, я громко заметила, что Клара
определенно похожа на белую жабу, Манфред сразу же начал
вилять хвостом, заметно оживившись. Я повторила ключевую
фразу несколько раз, и чем больше я ее повторяла, тем более
возбужденной становилась собака. Тут я неожиданно решила
проявить инициативу и сказала, что сама похожа на неприглядную
жабу, которая старается стать такой же, как Клара. Услышав
это, собака так обрадовалась, что подскочила на месте, как
ужаленная. Клара сказала:
- Ну, здесь ты перегнула палку в своей заботе о нем, Тайша.
Я заметила, что Манфред пришел в такое возбуждение, что
не мог этого больше переносить. Он выбежал из комнаты. В
изумлении я откинулась на спинку дивана. Несмотря на все
свидетельства, которые подтверждали, что собака может так
реагировать на обидное прозвище, я все же в глубине души
не могла поверить в это.
- Скажи, Клара,- произнесла я, - в чем здесь фокус? Как
ты научила его так себя вести?
- То, свидетельством чего ты была, не является фокусом,
- ответила она. - Манфред - таинственное, неизвестное существо.
Во всем мире есть только один человек, который может называть
его заро или зарио, маленькая жабка, и при этом не привести
его в бешенство. Скоро ты встретишься с этим человеком.
Он ответственен за тайну Манфреда. Только он может объяснить
тебе, что все это значит.
Внезапно Клара встала.
- Сегодня у тебя был нелегкий день,- сказала она, вручая
мне керосиновую лампу. - Думаю, сейчас самое время отправиться
спать.
Она провела меня в отведенную мне комнату.
Все что тебе может понадобиться, ты найдешь внутри, - сказала
она. - Ночной горшок находится под кроватью, если ты боишься
выходить во двор. Надеюсь, тебе будет уютно.
Коснувшись моей руки, она пошла по коридору, пока не исчезла
во тьме. Я так и не поняла, где находится ее спальня. Возможно,
подумала я, ее спальня находится в том крыле дома, в которое
мне нельзя было заходить. Клара так загадочно пожелала мне
спокойной ночи, что некоторое время я просто стояла и держалась
за дверную ручку, теряясь в догадках.
Затем я все же вошла в комнату. Керосиновая лампа освещала
веши, которые отбрасывали причудливые тени. На полу красовался
узор из отблесков, которые давала ваза с цветами, стоявшая
на столе. Должно быть, Клара принесла эти цветы из гостиной
и оставила их здесь. Большой резной деревянный сундук, казалось,
излучал серебристое сияние, а спинки кровати отбрасывали
на стены тени, похожие на змей. Внезапно я поняла, почему
в моей комнате стояла этажерка из красного дерева, на которой
находились статуэтки и другие эмалированные предметы. Свет
лампы полностью преображал их, создавая вокруг фантастический
мир. Статуэтки из фарфора не предназначены для помещений,
освещаемых электрическим светом, подумала я в этот момент.
Мне хотелось осмотреть комнату, но я чувствовала смертельную
усталость. Я поставила лампу на небольшой прикроватный столик
и разделась. На спинке стула лежала муслиновая ночная рубашка,
которую я и надела. Казалось, она была мне впору, по крайней
мере, не волочилась по земле.
Я взобралась на мягкую кровать и улеглась на подушку. Тени
в комнате так заворожили меня, что я не погасила лампу сразу.
Я вспомнила, что еще ребенком играла перед тем, как уснуть,
в такую игру: сколько разных предметов я смогу узнать по
их теням на стенах.
Сквозняк из полуоткрытого окна привел тени на стенах в движение.
Несмотря на усталость, я вообразила, что вижу перед собой
очертания животных, деревьев и летящих птиц. Затем в расплывах
серого света я увидела смутное очертание морды собаки. У
нее были закругленные уши, притупленный, покрытый морщинами
нос. Казалось, она моргает мне. Я знала, что это Манфред.
Странные чувства и мысли наполнили мой ум. Что я вообще
могу сказать о событиях этого дня? Ни одно из них мне не
удавалось объяснить удовлетворительно. Но самой замечательной
вещью было то, что я вне всяких сомнений поняла, что мое
последнее замечание - о том, что я похожа на неприглядную
жабу, которая старается стать похожей на Клару, - положило
начало нашей с Манфредом взаимной симпатии. Я также ясно
понимала, что не могу думать о нем как об обычном псе и
что я больше не боюсь его. Несмотря на то, что мне было
очень трудно в это поверить, я чувствовала, что он наделен
каким-то особым разумом и может понимать то, о чем мы с
Кларой разговариваем.
Внезапно порыв ветра растворил окно полностью, и тени замельтешили
по стенам множеством причудливо мерцающих очертаний. Морда
собаки слилась с другими рисунками на стене, и я подумала,
что в действие вступили чары, которые дадут мне силу при
встрече с ночью.
Как удивительно то, думала я, что ум может наполнять бесформенные
рисунки на стене осмысленным содержанием так, будто является
проекционным аппаратом, в который заряжена кассета с бесконечным
фильмом.
Тени задрожали, когда я опустила пониже фитиль керосиновой
лампы. Когда последний блик света угас, я осталась в кромешной
тьме. Но я не боялась ее. Тот факт, что я нахожусь в чужом
доме, лежу в незнакомой кровати, ничуть не смущал меня.
Ранее Клара сказала, что это моя комната, и, побыв в ней
так недолго, я почувствовала себя как дома. У меня было
какое-то странное чувство, что я нахожусь под защитой.
Глядя в пустоту перед собой, я заметила, что воздух в комнате
начинает отсвечивать. Я вспомнила слова Клары о том, что
весь этот дом заряжен невидимой энергией, которая течет
по нему, как ток по проводу. Я не чувствовала ее раньше
потому, что мое внимание было занято другими вещами. Но
сейчас, в абсолютной тишине я отчетливо расслышала ее тихий
жужжащий звук. Затем мне показалось, что я вижу, как по
комнате на большой скорости летают едва заметные пузырьки.
Они часто сталкивались друг с другом и гудели, как многотысячный
пчелиный рой. Комната и весь дом, казалось, были пронизаны
тонкой электрической энергией, которая заполняла все мое
существо.
ГЛАВА 4
Как тебе спалось? - спросила меня Клара, когда я зашла на
кухню.
Она как раз собиралась сесть за стол, чтобы приняться за
еду. Я заметила, что стол накрыт на двоих, хотя она и не
говорила мне накануне, в котором часу будет завтрак.
- Я спала как медведь, - сказала я, и мои слова были недалеки
от истины.
Клара пригласила меня присоединиться к ней и положила в
мою тарелку какое-то ароматное блюдо из нарезанного мяса.
Я сказала ей, что пробуждение в незнакомом месте всегда
было для меня неприятным мгновением. Мой отец очень часто
менял работу, и семья должна была менять место жительства,
когда он уезжал в другой город, чтобы занять там вакантную
должность. Внезапное пробуждение утром на новом месте, когда
я поначалу не могла понять, где я нахожусь, было невыносимым
для меня. Но в это утро я не испытала никаких неприятных
переживаний. Я проснулась с чувством, что комната и кровать,
на которой я лежу, всегда были моими.
Клара выслушала меня внимательно и кивнула головой.
- Так произошло потому, что твой характер соответствует
характеру того человека, кому принадлежит эта комната, -
сказала она.
- А кому принадлежит эта комната? - спросила я с любопытством.
Когда-нибудь ты узнаешь это, - ответила она, положив на
мою тарелку рядом с мясом огромную порцию риса. Затем она
подала мне вилку. - Ешь, не стесняйся. Сегодня тебе понадобится
вся твоя сила.
Она не стала продолжать беседу, пока я не съела все, что
находилось на моей тарелке.
- И что же мы будем делать? - спросила я, когда она убирала
со стола грязную посуду.
- Не мы, - поправила она меня. - Ты сама пойдешь в пещеру,
чтобы начать занятия вспоминанием.
- Занятия чем, Клара?
- Вчера вечером я сказала тебе, что каждая вещь и каждый
человек в этом доме появляется не случайно. Это касается
и тебя.
- Зачем же тогда я оказалась здесь?
- Причина твоего появления здесь может быть объяснена тебе
лишь в несколько этапов, - ответила она. - Рассуждая на
самом простом уровне, можно сказать, что ты здесь потому,
что тебе это нравится, что бы ты об этом ни думала. Вторая,
и менее очевидная причина состоит в том, что ты приехала
сюда для того, чтобы заниматься увлекательной практикой,
которая называется вспоминанием.
- Что это за практика? Что она от меня требует?
- Об этом я скажу тебе, когда мы придем в пещеру.
- А почему ты не можешь сказать мне об этом здесь?
- Не возражай мне, Тайша. Сейчас я не могу ответить на все
твои вопросы, потому что у тебя недостаточно энергии для
того, чтобы понять мои ответы. Позже ты сама убедишься в
том, что некоторые вещи бывает очень нелегко объяснить.
Надевай свои походные ботинки, нам пора уходить.
Мы вышли из дома и поднялись на невысокие холмы к востоку
от долины, идя по той же тропинке, по которой мы шли в минувший
вечер. Вскоре после начала нашего похода я заметила небольшую
поляну на холме, где мы были вчера вечером и которую я собиралась
посетить днем. Не ожидая, пока Клара предложит мне сделать
это, я направилась туда, потому что мне не терпелось выяснить,
виден ли оттуда дом в дневное время.
Моим глазам открылась чашеподобная долина между холмами,
покрытая зарослями деревьев. Однако несмотря на то, что
утро было солнечным и ясным, я не смогла различить никаких
следов жилых строений. Мне стало очевидно лишь то, что в
долине растет намного больше деревьев, чем я могла предположить,
судя по вчерашним наблюдениям в сумерках.
- Ты, конечно, можешь заметить отсюда небольшой домик во
дворе, - сказала Клара. - Видишь вон ту красноватую точку
недалеко от зарослей мескитовых деревьев?
Я подпрыгнула от неожиданности, потому что была так поглощена
созерцанием долины, что не услышала, как Клара подошла ко
мне.
Для того, чтобы помочь мне сориентироваться, Клара указала
на одну группу зеленых деревьев в долине. Я подумала, что
могла бы из вежливости сказать ей, что вижу все, на что
она мне показывает, но мне не хотелось начинать этот день
с нечестности по отношению к ней. Я молчала. Кроме того,
в этой скрытой долине было что-то столь изысканное, что
у меня перехватило дыхание. Я смотрела на нее так увлеченно,
что мне показалось, что я засыпаю. Прислонившись к камню,
я дала возможность тому, что производило на меня такое сильное
впечатление, унести себя. И меня действительно понесло.
Я увидела себя среди людей, которые собрались на пикник.
Все вокруг веселились, и я слышала смех...
Мое видение рассеялось, когда Клара подняла меня на ноги,
взяв подмышки.
- Вот-те на, Тайша! - воскликнула она. - Такого я от тебя
не ожидала. На какое-то мгновение мне показалось, что я
тебя потеряла.
Я хотела было рассказать ей, что мне пригрезилось, потому
что была уверена, что отключилась всего лишь на мгновение.
Но Клара, казалось, не проявляла к этому никакого интереса
и начала спускаться с холма.
Она шла уверенной и целенаправленной походкой так, будто
точно знала, куда направляется. Что же касается меня, то
я плелась бесцельно за ней, стараясь не отставать и не спотыкаться.
Мы шли в полной тишине. Прошло уже более получаса, как мы
снова вышли к нагромождению скал, о котором я могла с уверенностью
сказать, что мы здесь уже были.
- Мы уже проходили здесь сегодня? - спросила я, прерывая
молчание.
Она утвердительно кивнула.
- Мы ходим по кругу, - заметила она. - Что-то преследует
тебя, и если мы не отделаемся от него, оно придет с нами
в пещеру.
Я оглянулась, чтобы проверить, не идет ли кто-нибудь за
нами. Но заметила я только кусты и переплетенные ветви деревьев.
Я поспешила за Кларой, чтобы догнать ее, но споткнулась
о пень. Падая вперед, я неожиданно вскрикнула. С невероятной
скоростью Клара поймала меня за руку и не дала мне упасть,
поставив передо мной свою ногу.
- Да, ходок из тебя не самый лучший, - заметила она.
Я сказала ей, что никогда не проводила много времени за
пределами дома и с детства верила, что далекие прогулки
и походы - удел сельских жителей, а не образованных горожан,
ведь последние не привыкли жить в лесной глуши. Разгуливать
по предгорьям - не самое приятное занятие для меня, и за
исключением того вида на долину, в которой находится ее
дом, я не нахожу ничего интересного в нашей прогулке, хотя
кто-то другой,
возможно, назвал бы ее увлекательной.
- Согласна с тобой, - ответила Клара. - Но ты здесь не для
того, чтобы разглядывать по сторонам. Смотри себе под ноги.
Здесь бывают змеи.
Действительно ли там водились змеи, осталось для меня загадкой,
но ее совет, конечно, приковал мой взгляд к земле. По мере
того как мы шли, я начала задыхаться. Ботинки, которые дала
мне Клара, повисли у меня на ногах, как пудовые гири. Мне
становилось все труднее поднимать ногу для того, чтобы поставить
ее впереди другой.
- Нужна ли на самом деле эта прогулка по горам? спросила
я в конце концов.
Клара остановилась и повернулась ко мне.
- Прежде чем мы сможем поговорить о чем-то осмысленном,
было бы неплохо, если бы ты по крайней мере немного почувствовала
свое окружение,
- сказала она. - Я делаю все что в моих силах для того,
чтобы помочь тебе в этом.
- О чем ты говоришь? - настаивала я. - Какое окружение?
Меня вновь охватила моя обычная подозрительность.
- Я имею в виду скопление твоих обычных чувств и мыслей,
твою личную историю, - объяснила Клара. - Все то, что делает
тебя тем, кем ты себя считаешь, единственной и неповторимой
личностью.
- Что плохого в моих обычных чувствах и мыслях? спросила
я.
Ее непонятные высказывания определенно начинали меня раздражать.
- Эти обычные чувства и мысли - источник всех твоих проблем,
- заявила она.
Чем больше она говорила загадками, тем сильнее во мне росло
разочарование. В это мгновение мне захотелось ударить себя
за то, что согласилась принять предложение этой женщины
посетить ее дом. Но моя реакция была запоздавшей. Опасения,
которые все время теплились во мне, теперь разгорелись в
полную силу. Я подумала, что она очень похожа на психопатку,
которая может в любое мгновение выхватить нож и убить меня.
Затем я подумала о том, что, судя по тому, что она хорошо
владеет боевыми искусствами, нож ей не понадобится. Один
хороший удар ее сильной ноги будет последним для меня. Я
не смогу противостоять ей. Она была старше меня и очевидно
намного сильнее. Я вообразила себе, что моя смерть станет
еще одним случаем пропадания без вести, как об этом пишут
в статистических сводках.
- Выбрось из головы все свои нездоровые мысли - сказала
Клара, явно имея представление о том, что я подумала. -
Я привела тебя сюда лишь для того, чтобы подготовить к тому,
чтобы ты смогла взглянуть на жизнь немного более трезво.
Но кажется, вместо этого мне удалось лишь вызвать в тебе
лавину дурацких подозрений и страхов.
Я почувствовала себя неловко из-за того, что у меня появились
такие безобразные мысли. Я не могла себе вообразить, как
ей удается так точно определять, когда меня охватывают подозрения
и опасения, и как ей одной фразой удается положить конец
моему внутреннему беспокойству.
Мне захотелось извиниться перед ней и обо всем спокойно
рассказать, но я еще не была готова к этому. Я подумала,
что это могло бы создать для меня дальнейшие осложнения.
- Ты обладаешь необыкновенным даром успокаивать мои нервы,
Клара, - сказала я вместо этого. - Ты научилась этому на
Востоке?
- Научиться этому не так уж трудно, - ответила она. - Это
легко не
потому, что именно тебя нетрудно успокоить, а потому, что
все мы похожи
друг на друга. Для того, чтобы знать подробно, о чем ты
думаешь, мне нужно
лишь знать себя. Об этом, можешь не сомневаться, у меня
есть кое-какое
представление. А сейчас давай продолжим идти дальше. Я хочу
добраться до
пещеры до того, как ты окончательно свалишься с ног.
- Скажи мне еще раз, Клара, что мы будем делать в пещере?
- спросила я, желая оттянуть необходимость двигаться дальше.
- Я собираюсь научить тебя удивительным вещам.
- Каким таким удивительным вещам?
- Вскоре узнаешь, - ответила она, глядя мне прямо в глаза.
Я хотела что-то спросить, но прежде чем я успела открыть
рот, она уже шла впереди меня на полпути к следующему склону.
С трудом волоча ноги, я прошла за ней еще около четверти
мили, пока она не остановилась у ручья. Здесь листва на
деревьях была такой густой, что я не могла даже видеть небо.
Я сняла ботинки. На пятке у меня был волдырь.
Клара нашла заостренную палочку и нажала ею на мою ногу
между большим и вторым пальцами. Нечто похоже на слабый
электрический ток ударило мне в лодыжки и потекло внутри
бедер. Затем она попросила меня стать на четвереньки и,
поднимая поочередно каждую ногу стопой вверх, уколола палочкой
в то место, которое находится сразу же под выпуклостью большого
пальца. Я завопила от боли.
- Это не так уж плохо, - сказала она тоном человека, который
уже не в первый раз лечит больных. Традиционные китайские
врачи часто использовали этот прием для того, чтобы вернуть
силы слабым или ввести человека в состояние повышенной внимательности.
Но в наши дни эти древние знания вымирают.
- Почему так происходит, Клара?
- Потому что преклонение перед материализмом увело человека
в сторону от эзотерических наук.
- Это же самое ты имела в виду и тогда, когда в пустыне
сказала мне, что разрушена связь с прошлым?
- Да. Великие перемены всегда влекут за собой резкие изменения
в энергетической природе вещей. И эти изменения не всегда
к лучшему.
Она велела мне опустить ноги в ручей и поводить ими по гладким
камням, которые лежали на дне. Вода была холодной, как лед,
и я непроизвольно вздрогнула.
- Повращай лодыжками по часовой стрелке, - предложила она.
- Дай возможность текущей воде унести всю твою усталость.
После нескольких минут вращения лодыжками я почувствовала
себя отдохнувшей, но мои ноги окоченели от холода.
- А теперь попытайся почувствовать, как все твое напряжение
концентрируется в ногах, а затем отбрось его резким движением
лодыжек в стороны, - посоветовала Клара. - Так ты сможешь
избавиться и от ощущения холода.
Я продолжала мутить воду до тех пор, пока ноги не онемели
окончательно.
- Мне кажется, что то, о чем ты говоришь, не работает, Клара,
- сказала я, вынимая ноги из воды.
- Это потому, что ты не даешь возможности напряжению уйти,
- ответила она. - Текущая вода уносит с собой усталость,
окоченелость, болезни и все
другие нежелательные вещи, но для того, чтобы это произошло,
ты должна
выразить свое намерение. В противном случае можешь болтать
ногами воду до
тех пор, пока не пересохнет ручей, и все будет напрасно.
Она добавила, что если кто-то хочет проделать это упражнение,
лежа в постели, для этого ему нужно просто вообразить себе
текущий ручей.
- Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что я должна выразить
свое намерение? - спросила я, вытирая ноги рукавами куртки.
После активного растирания они наконец согрелись.
- Намерение - это сила, движущая вселенной, - сказала она.
- Это сила, которая порождает все. Благодаря ей случается
мир.
Я не могла поверить тому, что так внимательно слушаю каждое
ее слово. Со мной явно что-то произошло, потому что мое
обычное скучающее равнодушие сменилось просто невероятной
внимательностью. И дело было не просто в том, что я понимала,
что говорит мне Клара, - на самом деле я не понимала этого.
Меня поразил тот факт, что я слушала ее, не отвлекаясь и
не раздражаясь.
- Ты можешь описать мне эту силу более подробно? попросила
я.
- На самом деле о ней ничего нельзя сказать, кроме иносказаний,
- ответила Клара. Она провела по земле подошвой своей туфли,
отметая в сторону сухие листья. Под сухими листьями находится
почва, поверхность огромной планеты. Намерение - это то,
что лежит в основе всего.
Клара набрала пригоршню воды и плеснула ее себе в лицо.
Я снова удивилась тому, что на ее коже нет морщин. На этот
раз я сказала ей о том, как она выглядит.
- То, как человек выглядит, зависит от того, как он согласовал
свою жизнь с окружающим миром, - сказала она, отряхивая
с рук воду. - Все, что мы делаем, так или иначе влияет на
эту согласованность. Мы можем быть молодыми и исполненными
сил, а можем быть старыми и больными, как застывшая лава
в горах Аризоны. Все зависит от нас самих.
Неожиданно для себя самой я спросила ее, можно ли восстановить
эту гармонию, если она утрачена. Можно было подумать, что
я верила ее словам.
Она утвердительно кивнула и сказала:
- Конечно же, можно. И ты сделаешь это с помощью того уникального
упражнения, которому я собираюсь Мучить тебя. Оно называется
вспоминание.
- Я не могу дождаться того времени, когда ты будешь меня
учить, - сказала я возбужденно, надевая ботинки.
Затем без всяких видимых причин я так оживилась, что несколько
раз подпрыгнула на месте и спросила:
- Не пора ли нам идти дальше?
- Мы уже пришли, - объявила Клара, указывая на небольшую
пещерку на склоне холма. Когда я посмотрела туда, мой энтузиазм
куда-то исчез. В этом зияющем отверстии было что-то зловещее
и недоброе, но в то же время и заманчивое. У меня сразу
же возникло желание исследовать его, но я боялась обнаружить
внутри что-то неожиданное.
Я подозревала, что мы находимся где-то недалеко от ее дома,
и эта мысль утешала меня. Клара сообщила мне, что это -
место силы, то есть такое место, которое древние китайские
маги, владевшие искусством фэн-шуй, несомненно выбрали бы
для постройки храма.
- Здесь элементы воды, леса и воздуха находятся в идеальном
равновесии, - сказала она. - Здесь энергия циркулирует в
изобилии. Ты поймешь, что я имею в виду, когда войдешь в
пещеру. Ты должна
воспользоваться энергией этого неповторимого места для того,
чтобы
очиститься.
- Ты хочешь сказать, что я должна буду остаться здесь?
- А разве ты не знаешь, что на Востоке в древности монахи
и ученые часто уходили в пещеры, чтобы пожить некоторое
время в уединении? - спросила она. - Когда со всех сторон
окружает земля, легче медитировать.
Она предложила мне забраться в пещеру. Набравшись смелости,
я протиснулась внутрь, подавив в себе все мысли о летучих
мышах и пауках. Внутри было темно и прохладно, и места хватало
лишь на одного человека. Клара сказала мне, чтобы я села,
скрестив ноги и опираясь спиной о стену. Я заколебалась,
не желая запачкать свою куртку, но стоило мне прислониться
к стене, как я почувствовала облегчение. Даже несмотря на
то, что потолок находился сразу же над моей головой, а земля
сильно давила мне в копчик, стиснутое пространство не угнетала
меня. Легкий, почти незаметный поток воздуха двигался по
пещере. Я почувствовала прилив сил, чего, по словам Клары,
и следовало ожидать. Я собралась снять-с себя куртку и подложить
ее под себя, когда Клара, сидевшая на корточках у входа
в пещерку, заговорила.
- Вершиной того искусства, которому я хочу научить тебя,
- начала она, - является то, что называется абстрактный
полет, а средством овладения им есть вспоминание. - Она
протянула руку в пещерку и коснулась левой и правой сторон
моего лба. - Осознание должно переместиться отсюда сюда,
- сказала она. - В детские годы мы могли это делать легко,
но когда гармония нашего тела была нарушена вследствие вредных
привычек, только особая работа с осознанием, правильный
образ жизни и воздержание могут восстановить потерянную
энергию. Энергию, которая необходима для того, чтобы изменить
уровень восприятия.
Я явно поняла все, что она сказала, и даже смогла почувствовать,
что осознание подобно потоку энергии, который может перетекать
из одной части головы в другую. Я представила себе расстояние
между этими двумя частями как огромное пространство - пустоту,
которая мешает переходу.
Я внимательно слушала то, что она рассказывала.
- Тело должно быть необычайно сильным, - сказала она. -
Только тогда осознание может стать проникающим и текучим
настолько, чтобы в одно мгновение преодолеть пропасть, которая
отделяет нас от абстрактного полета.
Когда она говорила мне все это, случилось что-то необычайное.
Я почувствовала абсолютную уверенность в том, что я останусь
с Кларой в Мексике. Мне хотелось представить, как я возвращаюсь
в Аризону через несколько дней, но я понимала, что в действительности
вернусь туда не скоро. Я осознала также и то, что мое решение
остаться здесь не является просто принятием того, к чему
меня с самого начала подталкивала Клара. Дело было в том,
что я просто не могла оказывать сопротивление ее намерениям,
потому что на меня воздействовало нечто, относящееся не
только к ней.
- Начиная с этого времени ты будешь жить жизнью, в которой
нет ничего важнее осознавания, - сказала она таким тоном,
будто я дала молчаливое согласие остаться с ней. - Ты должна
избегать всего, что может причинить вред телу или уму, либо
ослабить их. Кроме того, в настоящее время для тебя очень
важно порвать все физические и эмоциональные связи с миром.
- Почему это так важно?
- Потому что прежде всего ты должна стать целостной.
Клара объяснила, что люди склонны считать, что их природа
дуалистична: что ум является их духовной, а тело - материальной
составляющей. Это разделение приводит к тому, что наша энергия
постоянно находится в хаотическом состоянии, и это мешает
ее концентрации.
- Разделенность - это условие, в котором существует человек,
- заметила она. - Но в действительности оно наблюдается
не между умом и телом, а между телом, которое содержит в
себе ум, или "я", и дублем, который является вместилищем
нашей основной энергии.
Она сказала, что до рождения этого разделения не существует,
но, начиная со времени появления человека в этом мире, эти
две его составляющие оказываются разделенными вследствие
воздействия намерения всего человечества. Одна часть при
этом превращается в физическое тело, тогда как другая, внутренняя,
становится дублем. После смерти более тяжелая физическая
составляющая возвращается обратно в землю, а более легкая,
дубль, становится свободной. Но, к несчастью, дубль не может
наслаждаться свободой дольше чем мгновение, потому что в
силу своей недоразвитости он сразу же растворяется во вселенной.
- Ясли мы умрем, не искоренив ложного дуализма, который
по нашему мнению существует между телом и умом, - мы умираем
обычной смертью, - сказала она.
А как можно умереть по-другому?
Клара уставилась на меня, высоко подняв брови. Вместо ответа
на мой вопрос она доверительным тоном сообщила мне, что
мы умираем потому, что нам никогда не приходит в голову
мысль о возможности изменить себя. Она подчеркнула, что
это преображение должно быть совершено в течение жизни,
и что успешное решение этой задачи это единственная подлинная
цель, которую может иметь человеческая жизнь. Все остальные
наши достижения преходящи, потому что смерть превращает
их обладателя в ничто.
- Что представляет собой это преображение? - спросила я.
- Оно предполагает радикальное изменение, - сказала она.
- И достичь этого изменения можно с помощью вспоминания,
этого краеугольного камня свободы. Искусство, которому я
собираюсь научить тебя - это искусство быть свободной. Заниматься
им очень трудно, но еще труднее объяснить его суть другим.
Клара сказала, что каждый метод, которому она будет меня
обучать, и каждое задание, которое она будет мне давать,
каким бы необычным оно мне ни показалось, в действительности
является шагом к достижению конечной цели искусства быть
свободной - постижению абстрактного полета.
- Вначале я покажу тебе простые движения, которые ты должна
будешь выполнять каждый день, - продолжала она. - Считай
их неотъемлемой частью своей жизни. Первым делом давай рассмотрим
технику правильного дыхания, которая хранилась в тайне в
течение многих веков. Эта техника отражает двойственную
суть возникновения и исчезновения, света и тьмы, бытия и
небытия.
Она попросила меня выйти из пещеры, а затем легкими движениями
показала, как мне сесть, наклонившись вперед и придвинув
коленки как можно ближе к груди. Не отрываясь ногами от
земли, я должна была обнять икры, плотно охватить их руками
перед собой и положить ладони на локти, если мне так было
удобнее. Легким нажатием она опустила маю голову так, что
подбородок касался груди.
Мне пришлось сильно напрячь мышцы рук для того, чтобы удерживать
колени перед собой. Моя грудь и живот оказались сдавленными,
а в шее чтото хрустнуло; когда я опускала подбородок вниз.
- Это очень активный метод, - сказала она. Может даже случиться
так, что скоро ты потеряешь сознание или уснешь. В любом
случае, когда придешь в себя, возвращайся в дом. Пещера,
кстати, находится сразу же за домом. Иди по тропинке, и
ты выйдешь прямо к нему через две минуты.
Клара сказала мне, что следует делать короткие, поверхностные
вдохи. Я ответила, что ее указание ничего не меняет, потому
что в этом положении я могу дышать только так, и не иначе.
Она сказала, что если я хотя бы
частично Расслаблю руки, мое дыхание снова станет нормальным.
Но этого не
должно было происходить. Она хотела, чтобы я дышала поверхностно
хотя бы
минут десять.
Я оставалась в таком положении наверное около получаса,
все это время дыша короткими вдохами, как она меня наставляла.
После того, как колики в животе прошли и ноги перестали
ныть, дыхание, казалось, размягчило мои внутренности и растворило
их. Затем через мучительно долгое время Клара толкнула меня
так, что я перекатилась на спину и продолжала лежать на
земле, но она не разрешила мне ослабить напряжение в руках.
Когда моя спина коснулась земли, я почувствовала некоторое
облегчение, но полное освобождение наступило только тогда,
когда Клара позволила мне разжать руки и вытянуть ноги.
Единственное, что я могу сказать о своих ощущениях,
- это то, что с помощью такого дыхания что-то внутри меня
освободилось, а затем начало растворяться и в конце концов
исчезло полностью. Как и предупреждала Клара, я почувствовала
такую сонливость, что заснула, едва успев добраться до пещерки.
Я проспала в пещере, должно быть, не менее двух часов. Судя
по положению, в котором я проснулась, можно было сказать,
что за все время сна я не шевельнула ни одним мускулом.
Я подумала, что это, должно быть, случилось потому, что
в пещерке не было места для движений и поворотов. Но вполне
могло быть и так, что я спала неподвижно потому, что полностью
расслабилась и не нуждалась в движениях для того, чтобы
найти более удобное положение.
Я пошла в направлении к дому, как мне сказала Клара. Она
сидела в плетеном кресле во внутреннем дворике возле дома.
У меня создалось впечатление, что рядом с ней сидела другая
женщина, но когда они услышали, что я иду, та быстро поднялась
на ноги и ушла.
- О да, ты выглядишь отдохнувшей, - сказала Клара. - Этот
метод дыхания и поза просто творят с нами чудеса.
Клара сказала, что если это упражнение проделывать регулярно
в спокойном и сосредоточенном расположении духа, то оно
способствует постепенному приведению в равновесие нашей
внутренней энергии.
Прежде чем я успела сказать ей, как хорошо я себя чувствую,
она попросила меня присесть и научиться еще одному способу
дыхания, который играет важную роль в искоренении ложного
дуализма. Она попросила меня сидеть, выпрямив позвоночник,
и немножко свести глаза так, чтобы я могла видеть кончик
носа.
- Это дыхательное упражнение следует выполнять, сняв с себя
одежду, - начала она. - Но для того, чтобы не раздевать
тебя здесь во дворе, на этот раз мы сделаем исключение.
Прежде всего ты начинаешь глубокий вдох, набирая воздух
в легкие так, будто дышишь через влагалище. Втяни живот
и вдыхай так, словно воздух поднимается вверх вдоль позвоночника,
минуя почки, до места, которое находится между лопатками.
Задержи воздух здесь на некоторое время, а затем продолжай
поднимать его дальше, в затылок, затем поверх макушки головы
в точку, которая находится между бровями.
Она сказала, что, задержав его там на мгновение, я должна
начать выдох через нос и при этом в воображении проводить
воздух вниз вдоль тела до места, которое находится чуть-чуть
ниже пупка, а затем дальше, до влагалища, откуда начинался
весь цикл.
Я начала проделывать это дыхательное упражнение.
Клара положила руку на основание моего позвоночника, а затем
вычертила линию вдоль моей спины, над головой и до точки
между бровями, на которую она легонько нажала.
- Старайся доносить воздух сюда, - сказала она. А глаза
нужно держать скошенными для того, чтобы тебе легче было
концентрировать внимание на переносице. Так ты сможешь вращать
воздух по линии вдоль позвоночника и над головой до этой
точки. Можешь также, если хочешь, Следить взглядом за
воздухом, когда он опускается вдоль тела вниз и возвращается
в половые
органы.
Клара сказала, что циркуляция воздуха подобным образом создает
непробиваемый заслон для внешних враждебных влияний, которые
стремятся воздействовать на энергетическое поле тела. Это
упражнение также помогает предотвратить утечку жизненно
важной внутренней энергии во внешнее пространство. Она подчеркнула,
что вдохи и выдохи должны быть беззвучными и что это упражнение
можно выполнять стоя, сидя или лежа, хотя поначалу лучше
всего делать его, сидя на подушке или на стуле.
- А теперь, - сказала она, пододвигая свое кресло поближе
к моему, - давай поговорим о том, что мы уже начали обсуждать
сегодня утром, о вспоминании.
Я внутренне содрогнулась. Затем я сказала ей, что хотя не
имею ни малейшего представления, о чем она собирается мне
поведать, и догадываюсь, что это будет нечто монументальное,
я не уверена, что готова сейчас это воспринять. Она сказала,
что я нервничаю потому, что какая-то часть моего существа,
возможно, почувствовала, что ей вот-вот откроется один из
самых важных методов самообновления. Она терпеливо объяснила
мне, что вспоминание представляет собой действие, направленное
на возвращение энергии, которую мы уже израсходовали когда-то
в прошлом. Вспоминание подразумевает припоминание всего
прожитого. Мы должны воссоздать в воображении все места,
в которых когда-то бывали, всех людей, которых когда-либо
встречали, и все чувства, которые когда-либо переживали.
Так нужно пройтись по всей своей жизни, начиная с настоящего
и доходя до самых ранних воспоминаний и очищая их при этом
одно за другим с помощью специального выметающего дыхания.
Я увлеченно слушала ее, но была более чем уверена, что все
ее слова ровным счетом ничего не говорят мне. Прежде чем
я успела сказать ей чтолибо в ответ, она крепко взяла мой
подбородок в свои руки и приказала мне вдохнуть через нос,
поворачивая при этом мою голову влево, а затем выдохнуть,
поворачивая ее вправо. Затем мне следовало повернуть голову
слева направо еще раз без дыхания. Она сказала, что такое
дыхание - это чудесный способ очищения, который к тому же
является залогом успешного вспоминания, потому что вдох
позволяет нам возвращать потерянную энергию, а выдох дает
возможность исторгать из себя враждебную, ненужную энергию,
которая накопилась в нас в течение многих лет общения с
другими людьми.
- Для того чтобы жить и действовать, нам нужна энергия,
- продолжала Клара. - Как правило, энергия, которую мы израсходовали,
уходит от нас навсегда. Поэтому, если бы не вспоминание,
мы бы никак не могли вновь обрести потерянное когда-то.
Вспоминание наших жизней и выметание нашего прошлого с помощью
очищающего дыхания работают совместно.
Припоминать всех, кого я знала, и все, что я когда-либо
чувствовала, казалось мне абсурдной и бессмысленной задачей.
- На это может уйти вся оставшаяся жизнь, - сказала я в
надежде, что это практическое замечание поможет Кларе более
трезво взглянуть на вещи.
- Может уйти, - согласилась она. - Но уверяю тебя, Тайша,
что, позанимавшись вспоминанием, ты ничего не потеряешь,
но можешь приобрести нечто превосходящее все твои ожидания.
Я сделала несколько глубоких вдохов, покачивая головой из
стороны в сторону, стараясь делать это так, как она мне
показала. Этим я хотела успокоить ее и дать ей понять, что
слушала ее внимательно.
Косо улыбнувшись, она предупредила меня, что вспоминание
- это не случайное досужее занятие.
Практикуя вспоминание, старайся ощутить длинные натянутые
волокна, которые выходят из солнечного сплетения, - объяснила
она. - Затем согласуй движение головы с движениями этих
едва заметных волокон. Они являются проводниками, по которым
утраченная когда-то энергия вновь возвращается к
тебе. Для того, чтобы стать сильной и вернуть себе целостность,
ты должна
высвободить всю свою энергию, которая была в течение жизни
уловлена миром,
и вновь вобрать ее в себя.
Она уверяла меня, что во время вспоминания мы распространяем
эти длинные энергетические волокна по пространству-времени,
соединяясь ими с теми людьми, местами и событиями, с которыми
мы имели дело в прошлом. В Результате мы оказываемся в состоянии
вернуться в каждый прошлый момент своей жизни и действовать
в нем так, как если бы мы еще раз реально проживали его.
Эта перспектива заставила меня вздрогнуть. Хотя интеллектуально
я была и заинтригована тем, что мне рассказала Клара, у
меня не было никакого желания возвращаться в свое отвратительное
прошлое, даже если речь шла об обычном путешествии в воображении.
Ведь я гордилась даже тем, что смогла как-то выпутаться
из той невыносимой обстановки, в которой была вынуждена
жить с самого раннего детства. Я вовсе не собиралась снова
посещать свое прошлое и воскрешать в памяти все те моменты,
которые мне больше всего хотелось забыть. Однако Клара выглядела
такой серьезной и сосредоточенной, объясняя мне технику
вспоминания, что я решила на некоторое время отложить свои
сомнения в сторону и выслушать то, что она мне излагала.
Я спросила ее, имеет ли значение порядок, в котором человек
вспоминает свое прошлое. Она ответила, что важнее всего
научиться ярко проживать в воображении события прошлого,
припоминая как можно больше подробностей, связанных с ними,
и очищая их при этом с помощью выметающего дыхания, которое
освобождает уловленную в них энергию.
- Это упражнение относится к буддистской традиции? - спросила
я.
- Нет, это не так, - сказала она возвышенно. - Оно относится
к другой традиции. Вскоре ты узнаешь, о какой традиции сейчас
идет речь.
|
