ГЛАВА
5
Вновь я увидела Клару на следующий день за завтраком. Наш
разговор во дворе дома за день до этого неожиданно прекратился,
когда взгляд у Клары внезапно стал отсутствующим и устремленным
вдаль, будто она заметила там кого-то или что-то. Она поспешно
встала, извинилась и оставила меня размышлять о важности
всего того, что я услышала.
Когда мы утром ели жареное мясо с рисом, я сказала Кларе,
что, возвращаясь вчера из пещеры, я убедилась в справедливости
ее слов о том, что она расположена совсем недалеко от дома.
- Почему в таком случае мы так долго блуждали вчера по холмам,
прежде чем попасть туда? - спросила я.
Клара залилась смехом.
- Я пыталась сделать так, чтобы ты сняла ботинки, поэтому
нам пришлось немного погулять, прежде чем мы подошли к ручью,
- ответила она.
- Зачем мне нужно было снимать ботинки? Из-за волдыря, который
я натерла?
- Нет, не потому, - сказала Клара с особым выражением. -
Мне нужно было сделать точечный массаж очень важных мест
на твоих подошвах, для того чтобы пробудить тебя из летаргического
сна, который длился всю твою жизнь. В противном случае ты
бы никогда не стала меня слушать.
- Ты не преувеличиваешь, Клара? Я бы слушала тебя
Она покачала головой и многозначительно улыбнулась.
- Все мы были воспитаны так, чтобы жить в чем-то типа тюрьмы,
где ничто не имеет значения, кроме жалких, мелочных удовольствий,
- сказала она. - И женщинам в этой тюрьме приходится особенно
трудно. До тех пор, пока мы не занимаемся вспоминанием,
мы не можем преодолеть свои детские комплексы. А говоря
о вспоминании...
Она заметила мой удрученный вид и засмеялась.
- Что, мне придется снова идти в пещеру? - перебила я ее,
предчувствуя, что она собирается сказать мне об этом.
Я бы предпочла остаться с тобой в доме. Если ты попозируешь
мне, я сделаю несколько набросков, а затем нарисую твой
портрет.
- Спасибо, не надо этого, - сказала она без всякого интереса.
- Я собираюсь лишь дать тебе некоторые предварительные указания
о том, как лучше заниматься вспоминанием.
Когда мы закончили еду, Клара вручила мне блокнот и карандаш.
Я подумала, что она решила принять мое предложение нарисовать
ее портрет. Но когда принадлежности для письма оказались
у меня в руках, она сказала, что я должна буду начать записывать
имена всех людей, которых я когда-либо встречала, начиная
с этого дня и уходя в воспоминаниях в самое отдаленное прошлое.
- Это невозможно! - воскликнула я. - Как я реально смогу
вспомнить всех, кого видела в своей жизни, начиная с ее
первого дня?
Клара отодвинула в сторону тарелки, чтобы освободить место,
где я могла бы писать.
- Верно, это нелегко, но тем не менее это возможно, - сказала
она. - Это неотъемлемая часть вспоминания. Этот список станет
для твоего ума матрицей, за которую он будет держаться при
работе с воспоминаниями.
Она объяснила, что начальная стадия вспоминания подразумевает
две
вещи. Во-первых, нужно пользоваться списком, а во-вторых,
стараться как
можно ярче визуализировать перед собой все имеющиеся в памяти
детали
событий по мере того, как они появляются перед внутренним
взором
вспоминающего.
- Как только ты восстановила в памяти все элементы, начинай
очищающее дыхание. Движения головы в этом случае напоминают
веер, который овевает потоком воздуха всю картину, - сказала
она. - Если ты помнишь комнату, например, очищай дыханием
стены, потолок, мебель и людей, которых ты в ней видишь.
Не прекращай делать этого до тех пор, пока не впитаешь в
себя всю энергию, которую ты тогда оставила там, до последней
капли.
- А как мне узнать, что энергии больше не осталось? - спросила
я.
- Твое тело подскажет тебе, когда можно будет остановиться
и перейти к следующему событию, - заверила она меня. - Но
не забывай, что ты должна иметь явное намерение вбирать
в себя всю ту энергию, которую ты оставила в прошлом, и
выдыхать всю враждебную энергию, которую другие навязали
тебе тогда.
Я была настолько ошеломлена необходимостью сделать список
всех, кого я знала, и начинать заниматься вспоминанием,
что вообще не могла ни о чем думать. Отрицательная непроизвольная
реакция моего ума проявилась в том, что все мысли и чувства
полностью покинули его. Затем меня затопил целый поток воспоминаний,
и я не знала, откуда начать. Клара объяснила, что мы должны
начинать вспоминание, сосредоточивая внимание прежде всего
на наших прошлых сексуальных переживаниях.
- Почему мы должны начинать именно с этих воспоминаний?
- спросила я с подозрением.
- Потому что в них заключено больше всего нашей энергии,
- объяснила Клара. - Вот почему мы должны освободить ее
в первую очередь!
- Я не думаю, что мои любовные встречи были такими уж значительными.
- Неважно, что ты о них думаешь. Ты могла смотреть в потолок,
умирать от скуки или видеть падающие звезды и далекие огни
- но кто-то оставил тогда в тебе свою энергию и уволок с
собой уйму твоей.
Выслушав ее слова, я окончательно упала духом. Воскрешать
в памяти свои сексуальные переживания казалось мне невыносимым.
- Не такое уж это приятное дело, - сказала я, переживать
снова все эти события. Более того, я не хочу копаться во
всем, что связано с мужчинами.
Клара взглянула на меня, высоко подняв брови.
- К тому же ты, наверное, ожидаешь, что я все это буду тебе
рассказывать, - продолжала я. - Но на самом деле, Клара,
мне кажется, что все то, что я делала с мужчинами, никого
не должно касаться.
Мне казалось, что я выразилась довольно однозначно. Однако
Клара решительно покачала головой, не соглашаясь со мной,
и сказала:
- Ты хочешь, чтобы все мужчины, с которыми ты встречалась,
продолжали питаться твоей энергией? Ты хочешь, чтобы они
становились все сильнее по мере того, как ты становишься
слабее? Ты хочешь оставаться для них источником энергии
до конца своих дней?! Не хочешь? Мне кажется, ты не вполне
представляешь себе важность полового акта и всего того,
чем занимается человек при вспоминании.
- Ты права, Клара. Я не вполне понимаю, зачем нужны все
те странные действия, которые ты просишь меня делать. И
как может быть так, что мужчины становятся сильнее за счет
моей энергии? Я никого не питаю и не снабжаю. Это я тебе
говорю серьезно.
Она улыбнулась и сказала, что допустила ошибку, навязывая
мне свои идеи.
- Выслушай то, что я тебе расскажу, - попросила она. - В
своей жизни я убедилась в правильности того, о чем говорю.
По мере того, как ты будешь преуспевать во вспоминании,
ты узнаешь, как пришли ко мне мои убеждения. На сейчас достаточно
лишь отметить, что все то, а чем я тебе говорю, составляет
неотъемлемую часть искусства, которому я собираюсь тебя
обучать.
- Если это так важно, как ты утверждаешь, Клара, тогда,
наверное, будет лучше, если ты мне расскажешь обо всем этом
сейчас, - сказала я. - Прежде чем я начну заниматься вспоминанием,
я хочу знать, что это за собой повлечет.
- Хорошо, если ты настаиваешь, - кивнула она мне.
Она налила в наши чашки ромашковый чай и добавила в свою
ложечку меда.
Не допускающим возражений голосом учителя, просветляющего
неофита, она объяснила, что в действительности женщины вносят
больший энергетический вклад в поддержку человечества, чем
мужчины, и для того, чтобы они могли выполнять эту функцию,
по всему миру их воспитывают в духе повиновения мужчинам.
И при этом неважно, покупают ли их на невольничьем рынке
или окружают любовью и делают предметом почитания, - подчеркнула
она. - Основной смысл их существования и судьба при этом
одни и те же: питать и защищать мужчин, служить им.
Клара посмотрела на меня, как мне показалось, для того,
чтобы убедиться, что я слушаю ее внимательно. Я слушала,
но моя глубинная реакция была отрицательной мне казалось,
что ее позиция неправильна.
- Иногда это может действительно быть так, - сказала я.
- Но не думаю, что ты вправе делать столь огульные обобщения
и распространять это на всех женщин.
Клара решительно не соглашалась со мной.
- Жестокая правда состоит в том, что подчиненное положение
женщин является не просто социальной условностью, - сказала
она, - а фундаментальной биологической закономерностью.
- Погоди, Клара, - запротестовала я. - Как ты пришла к этому?
Она объяснила, что биологические закономерности обеспечивают
каждому виду живых существ максимум шансов для выживания.
И с этой целью природа породила средства, которые дают возможность
мужским и женским энергиям вступать во взаимодействие самым
эффективным образом. Она сказала, что, хотя в мире людей
принято считать, что половой акт нужен прежде всего для
целей продолжения рода, у него есть и другая, неявная функция,
которая состоит в том, что он поддерживает непрерывный поток
энергии от женщин к мужчинам.
Клара произнесла слова "к мужчинам" с таким акцентом,
что я была вынуждена спросить:
- Почему ты говоришь о человечестве, как об улице с односторонним
движением? Разве половой акт не является равным обменом
энергиями между мужчиной и женщиной?
- Нет, - подчеркнуто ответила она. - Мужчины оставляют в
телах женщин особые энергетические волокна. Они подобны
светящимся червям, которые живут в матке и поглощают энергию.
- Это звучит как-то зловеще, - сказала я, посмеиваясь над
ней.
Но она продолжала говорить совершенно серьезно.
- Эти энергетические волокна обладают одним еще более зловещим
качеством, - сказала она, не обращая внимания на мой нервный
смешок, - которое состоит в том, что они обеспечивают постоянный
отток энергии к мужчине, который их посеял. Эти волокна,
которыми женщина заражается во время полового акта, вбирают
в себя и похищают энергию ее тела, которая уходит к тем
мужчинам, что оставили их.
Клара была так непреклонна в том, что говорила, что я уже
не могла шутить и должна была задуматься об этом всерьез.
По мере того, как я слушала ее дальше, моя нервозная улыбка
стала превращаться в гримасу.
- Я не могу согласиться ни с одним твоим словом, Клара,
- сказала я.
- Но мне очень интересно узнать, где ты вообще приобрела
подобное нелепое представление? Тебе кто-то об этом рассказал?
- Да, мой учитель рассказал мне об этом. Вначале я тоже
ему не верила, - заметила она. - Но он обучил меня также
искусству быть свободной, а это означает, что я научилась
видеть энергию. Теперь я знаю, что он был прав, когда говорил
об этом, потому что сама могу видеть червеподобные нити
в телах женщин. У тебя, например, тоже есть несколько таких
нитей, и все они по-прежнему действуют.
- Ну хорошо, Клара, предположим, что это так, сказала я
смущенно.- Но скажи мне на милость, почему это так? Разве
этот односторонний отток энергии не является несправедливым
по отношению к женщинам?
Весь мир несправедлив по отношению к женщинам! воскликнула
она. - Но сейчас речь идет не об этом.
- А о чем же? Клара, я хочу это знать.
- Природа стремится к тому, чтобы наш вид воспроизводился,
- объяснила она. - Для того, чтобы это происходило, женщины
должны нести на себе избыточное бремя энергетических потерь,
а это подразумевает постоянный отток энергии к мужчинам.
- Но ты все еще не объяснила, почему должно быть так, -
сказала я, уже начиная уступать ее убежденности.
- Женщинам отведена основная роль в воспроизведении человека
как вида, - ответила Клара. - Они отдают массу энергии не
только для того, чтобы рожать, питать и воспитывать детей,
но и для того, чтобы привлекать мужчин к участию во всем
этом процессе.
Клара объяснила, что в идеале этот процесс дает возможность
женщине, которая энергетически питает мужчину, оставившего
в ее теле свои энергетические волокна, сделать его таинственным
образом зависимым от себя на уровне тонких сущностей. Это
подтверждается тем, что мужчина делает все от него зависящее
для того, чтобы возвратиться к этой женщине снова и снова
для энергетической подпитки. Таким образом, говорила Клара,
природа достигает того, что мужчина не просто чувствует
иногда мимолетное желание получить удовольствие от физической
близости с женщиной, но и получает основание для установления
с ней более устойчивых отношений.
Энергетические волокна, оставленные в матке женщины, в случае
зачатии частично сливаются с энергетической оболочкой плода,
- продолжала дальше Клара. - Их можно назвать рудиментарной
формой семейных уз, потому что отцовская энергия сливается
с энергией эмбриона, и это даст возможность отцу впоследствии
чувствовать, что это ее ребенок. Но эти простые факты матери
никогда не рассказывают своим дочерям. Девушек воспитывают
так, чтобы их легко было соблазнить, не давая им ни малейшего
представления о последствиях полового акта в смысле связанного
с ним будущего оттока энергии. Вот что мне кажется несправедливым
прежде всего.
По мере того, как я слушала Клару, я пришла к выводу, что
кое-что из того, о чем она рассказывала, соответствовало
моим телесным ощущениям на
глубинном уровне. Она просила меня не просто соглашаться
или не
соглашаться, но хорошенько обдумывать все, о чем она говорила,
и оценивать
это с позиции разума смело и непредвзято.
- Нехорошо даже, если хотя бы один мужчина оставит энергетические
волокна в теле женщины, - продолжала Клара, - хотя это и
может быть необходимо для того, чтобы у них были потомки,
которые смогут жить после них. Но иметь в себе энергетические
волокна десяти или двадцати мужчин означает для женщины
настолько истощить свою энергетическую оболочку, что жить
ей становится крайне трудно. Не удивительно, что женщинам
так трудно бывает постоять за себя.
- Может ли женщина избавиться от этих волокон? спросила
я, все больше убеждаясь в том, что в словах Клары есть определенная
доля истины.
- Женщина носит в себе эти нити в течение семи лет, - сказала
Клара,
- после чего они исчезают или увядают. Но неприятнее всего
то, что когда эти семь лет оказываются на исходе, вся армия
червей, начиная с тех, которые оставил первый мужчина, и
кончая принадлежащими последнему, внезапно оживляется и
вынуждает женщину снова вступить в половой акт. После него
все черви опять усиливаются за счет новой потери женщиной
светящейся энергии и существуют в таком состоянии еще семь
лет. Фактически, это бесконечный цикл.
А если женщина воздерживается от встреч с мужчиной? - спросила
я. - Что, "черви" тогда просто умирают?
- Да, но только в том случае, если она не занимается любовью
в течение семи лет. Однако в наши дни, в наш век женщина
не может так долго воздерживаться, если она не станет монахиней
или не имеет достаточно средств для жизни. И даже в этом
случае сделать это ей будет нелегко.
- Почему это так, Клара?
- Дело в том, что участие женщины в половом акте это не
просто биологическая необходимость, но и социальное требование.
Клара привела в качестве примера очень волнующий и скорбный
факт. Она сказала, что, поскольку мы не можем видеть потоки
энергии, мы зачастую без всякой нужды подвергаем себя опасным
эмоциональным влияниям и следуем линиям поведения, которые
могут повлечь за собой энергетическое истощение. Так, например,
общество совершенно напрасно требует от женщин, чтобы они
выходили замуж или по крайней мере предлагали себя мужчинам.
С этим связан совершенно неоправданный предрассудок, свойственный
большинству женщин, вследствие которого они чувствуют свою
жизнь несостоявшейся, если они не приняли в себя мужское
семя. Верно, что энергетические волокна мужчины придают
их жизням смысл, дают им возможность выполнить свою биологическую
функцию: питать мужчин и произвести на свет потомство. Но
человеческое существо достаточно разумно, чтобы требовать
от себя чего-то большего, чем обычное продолжение рода.
Она сказала, что саморазвитие, в частности, представляет
собой такую же, как и деторождение, если не более достойную
человека цель жизни, и что эта ориентация подразумевает
открытие перед женщинами их истинной роли в жизни человечества.
Затем она заговорила обо мне лично и сказала, что я была
воспитана, как и каждая другая девушка, своей матерью, которая
считала, что главное в моей жизни - удачно выйти замуж и
не носить на себе клеймо старой девы. И действительно, я
была воспитана как животное для того, чтобы вступить в сексуальные
отношения, как бы моя мать ни называла их.
- Как и всех женщин, тебя обманом и силой заставили подчиниться
этому требованию, - сказала Клара. - И самое неприятное
здесь то, что ты оказалась пойманной в ловушку общественных
стереотипов, хотя и не собираешься вступать в брак и рожать
детей.
Ее утверждение было таким смущающим, что я опять нервно
захихикала.
Но Клару это ничуть не обескуражило.
- Возможно, все это на самом деле так, Клара, - сказала
я, стараясь не обидеть ее. - Но как мне может помочь то,
что я буду вспоминать все, что со мной было? Разве оно не
утекло, как вода под мостом?
- Я могу сказать лишь, что для того, чтобы проснуться, тебе
нужно разорвать порочный круг, - ответила она, испытующе
глядя на меня своими зелеными глазами.
Я повторила, что не верю в ее теории о мрачных биологических
необходимостях и вампирстве мужчин, которые высасывают из
женщин энергию, и заметила, что мне никак в данном случае
не поможет простое сидение в пещере и припоминание всего,
что со мной произошло.
- Есть такие вещи, о которых я вообще никогда не хочу больше
думать,
- решительно провозгласила я и ударила кулаком по столу.
Я встала из-за стола с твердым намерением сказать ей, что
не желаю больше слышать ничего о вспоминании, списке всех,
кого я встречала, или биологических необходимостях, и готова
уехать.
- Давай заключим сделку, - сказала Клара с видом продавца,
который решил провести своего покупателя. Ты - честный человек
и уважаешь порядочность. Поэтому я предлагаю тебе заключить
со мной один договор.
- Какой такой договор? - спросила я со все возрастающим
беспокойством.
Она оторвала листок от блокнота и подала его мне.
- Я хочу, чтобы ты написала расписку, что согласна позаниматься
вспоминанием один лишь месяц. Если по истечении месяца ты
не заметишь, что у тебя прибавилось энергии или улучшилось
самочувствие и мнение о жизни вообще, можешь свободно ехать
домой, где бы ни находился твой дом. Если действительно
так и случится, будешь потом рассказывать об этом как о
странной просьбе ненормальной женщины.
Я снова села, чтобы успокоиться. После нескольких глотков
чая мне в голову пришла мысль, что я должна пойти на это
уже из одного уважения к Кларе, которая проявила ко мне
столько внимания. Кроме того, было ясно, что мне не удастся
так легко сорваться с ее крючка. Да и к тому же мне не составит
труда просмотреть все то, что имеется в моей памяти. В конце
концов, кто будет знать, чем я занимаюсь в пещерке, - визуализацией
и дыханием, или просто мечтаю и дремлю.
- Только на один месяц, - сказала она с подкупающей искренностью.
- Ты ведь не продаешься в рабство на всю жизнь. Поверь мне,
я действительно пытаюсь помочь тебе. - испытующе глядя на
меня своими зелеными глазами.
- Я знаю, - ответила я. - Но зачем ты принимаешь на себя
всю эту заботу обо мне? И почему ты выбрала именно меня,
Клара?
- Есть одна причина, но она так нетривиальна, что я не могу
сейчас ее тебе назвать.- ответила она. Единственное, что
я теперь могу сказать тебе,
- это то, что, помогая тебе, я преследую достойную цель:
возвращаю долг. Уплата долга является для тебя приемлемой
причиной?
Клара взглянула на меня с такой надеждой в глазах, что я
взяла карандаш и написала расписку, преднамеренно выбирая
слава так, чтобы потом не могло возникнуть никаких недоразумений
по поводу того, что речь идет именно об одном месяце. Она
уговорила меня не включать в этот месяц время, которое мне
понадобится для того, чтобы составить список имен всех тех
людей, которых я встречала в своей жизни. Я согласилась
и сделала в конце соответствующую приписку. А затем, вопреки
собственному здравомыслию, я поставила на листке свою подпись.
ГЛАВА 6
На то, чтобы составить список, ушли недели напряженного
умственное труда. Я презирала себя за то, что позволила
Кларе уговорить себя не включать это время в один месяц,
отведенный для моего пребывания у нее по договору. Все эти
долгие дни я работала в одиночестве и тишине. Я встречалась
с Кларой только за завтраком и за обедом на кухне, но каждый
раз мы обменивались лишь несколькими словами. Она категорически
отказывалась начинать со мной серьезный разговор, утверждая,
что мы поговорим после того, как я закончу составление списка.
Когда я справилась с этим, она сразу же отложила в сторону
свое шитье и направилась вместе со мной в пещеру. Было как
раз четыре часа дня, а раннее утро и конец второй половины
дня, как сказала Клара, являются лучшим временем для начала
масштабных работ.
У входа в пещеру она дала мне несколько указаний.
- Остановись на первом человеке, значащемся в твоем списке,
и припомни все, что связано с ним,- сказала Клара, - начиная
с того дня, когда вы встретились, и кончая днем, когда ты
его видела в последний раз. Или, если хочешь, можешь работать
в обратном направлении - от момента вашей последней встречи
до дня вашего знакомства.
Вооружившись списком, я приходила в пещеру каждый день.
Вначале вспоминание было нелегкой работой. Я не могла сосредоточить
внимание, потому что боялась ворошить прошлое. Мой ум странствовал
от одного, по моему мнению, болезненного воспоминания к
другому, или же я просто отдыхала, предаваясь грезам. Но
по прошествии некоторого времени меня начала впечатлять
ясность и подробность моих воспоминаний. Я даже стала более
объективно относиться к тем из них, которые всегда были
для меня табу.
К моему удивлению, я действительно начала чувствовать себя
более сильной и исполненной оптимизма. Иногда во время вдоха
я ощущала, как энергия струится обратно в мое тело, согревая
и наполняя силой мышцы. Я так увлеклась процессом вспоминания,
что мне понадобилось меньше месяца для того, чтобы убедиться
в его важности. После двух недель занятий вспоминанием во
время обеда я попросила Клару, чтобы она нашла когонибудь,
кто бы забрал мои вещи из квартиры, где я раньше жила, и
положил их на хранение. Клара предлагала мне сделать это
уже несколько раз, но каждый раз я отказывалась, потому
что была все еще не готова к тому, чтобы отважиться на это.
Теперь Клару очень обрадовала моя просьба.
- Я попрошу одну из своих племянниц сделать это, предложила
она. - Она обо всем позаботится. Я не хочу отвлекать тебя
от работы этими заботами.
- Раз уж мы заговорили об этом, Клара,- сказала я, - я хочу
выяснить один вопрос, который очень меня беспокоит.
Клара ждала, пока я продолжу говорить. Я сказала, что мне
кажется очень странным то, что еда всегда ждет нас готовая,
хотя я никогда не видела, как она занимается ее приготовлением.
- Так происходит потому, что тебя не бывает в доме в течение
дня,- серьезно сказала Клара. - И к тому же ты рано ложишься
спать.
Я действительно большую часть времени проводила в пещере.
Когда я возвращалась в дом, я направлялась на кухню, а потом
шла в свою комнату и не выходила из нее, потому что размер
дома пугал меня. Дом был огромным. И при этом не выглядел
неухоженным, а был заполнен до отказа мебелью, книгами и
различными украшениями, сделанными из керамики, серебра
и эмали. В каждой комнате был порядок и совсем отсутствовала
пыль, словно каждый день в ней работала горничная. И в то
же время дом казался пустым, потому что в нем никого не
было. Дважды Клара на некоторое время таинственно исчезала,
отказываясь обсуждать свое отсутствие. Тогда в доме оставались
только мы с Манфредом. В эти дни мы с ним отправлялись на
прогулки по окрестным холмам. Я разглядела дом и двор с
одного места на холме,
которое, как я думала, я обнаружила сама. Тогда я не хотела
признаться
себе в том, что к нему меня привел Манфред.
Глядя с этого личного наблюдательного пункта на дом, я часами
пыталась рассмотреть, как он ориентирован. Клара сказала
мне раньше, что он расположен в соответствии с четырьмя
сторонами света. Но когда я сверяла то, что я видела, с
показаниями компаса, у меня создавалось впечатление, что
дом стоит немного не так, как следовала ожидать. Еще хуже
обстояло дело с двором дома, потому что мне никак не удавалось
точно определить его местоположение. Со своего наблюдательного
пункта я видела, что он намного больше, чем мне казалось,
когда я находилась возле дома. Клара запретила мне ступать
на территорию перед домом - с востока от него
- и подходить к нему с юга. Но я вычислила, прогуливаясь
вокруг него, что восточная и южная части по размеру соответствуют
западной и северной, к которым я имела доступ. Однако, когда
я разглядывала дом с расстояния, они не казались мне одинаковыми
вообще, и я терялась в догадках, пытаясь это объяснить.
Затем я отказалась от попыток определить положение дома
и двора и заняла свое внимание другой загадочной проблемой:
родственниками Клары. Хотя она постоянно косвенно упоминала
о них, ни одного из них я еще в глаза не видела.
- Когда твои родственники вернутся из Индии? спросила я
Клару без обиняков.
- Скоро, - ответила она.
Она взяла свою тарелку с рисом так, как это делают китайцы.
Я никогда не видела, чтобы она пользовалась палочками для
еды, и была удивлена, с каким невероятным изяществом она
умеет с ними обращаться.
- А почему тебя так волнуют мои родственники? спросила она.
- Сама не знаю почему, Клара, но, по правде говоря, меня
снедает любопытство, - ответила я. - Иногда в этом доме
мне приходят в голову беспокойные чувства и мысли.
- Ты хочешь сказать, что дом тебе не нравится?
- Нет, что ты, я люблю его. Он такой большой и загадочный.
- Какие же мысли и чувства в таком случае беспокоят тебя?
- поинтересовалась она, ставя на стол свою тарелку.
- Иногда мне кажется, что в холле я вижу людей или слышу
их голоса. И к тому же у меня постоянно присутствует ощущение,
что за мной кто-то наблюдает, но когда я оборачиваюсь, я
никого не замечаю.
- В этом доме действительно есть то, чего глазами не увидишь,
- согласилась Клара, - но это не должно возбуждать в тебе
страх или беспокойство. Вся эта местность, а не только дом,
его двор и окружающие холмы окружены магией. Именно поэтому
мы поселились здесь. Это также и причина того, почему ты
сама решила здесь жить, хотя, возможно, у тебя нет ни малейшего
представления о том, что это случилось именно поэтому. Но
так все и должно быть. Ты приносишь в этот дом свое неведение,
а дом со всем намерением, которое в нем заключено, превращает
его в мудрость.
- Все это звучит очень красиво. Клара, но что в точности
это значит?
- Я всегда говорю с тобой в надежде, что ты меня поймешь,
- сказала Клара с ноткой разочарования в голосе. - Каждый
из моих родственников, которых, уверяю тебя, ты рано или
поздно встретишь, будет говорить с тобой подобным языком.
Поэтому не думай, что мы говорим бессмыслицу, если ты сейчас
не понимаешь нас.
- Поверь мне, Клара, я не думаю так вообще никогда, и я
очень благодарна тебе за то, что ты пытаешься мне помочь.
- Помогает тебе вспоминание, а не я, - поправила меня Клара.
- Замечала ли ты в доме какие-нибудь странные вещи кроме
тех, о которых ты мне только что рассказала?
Я сказала ей о несогласовании моих визуальных наблюдений
дома с холма и со двора.
Она смеялась так долго, что даже начала кашлять.
- Мне придется учесть в своем поведении этот шаг в твоем
развитии, - сказала Клара, когда к ней вновь вернулся дар
речи.
- Ты можешь объяснить мне, почему двор мне кажется таким
несимметричным, и почему показания компаса отличаются, когда
я нахожусь возле дома и когда я поднимаюсь на холм? - спросила
я.
Конечно же, могу, но ты все равно ничего не поймешь. Более
того, это даже может тебя испугать.
- Связано ли это с компасом или со мной, Клара? Я схожу
с ума, или как это понимать?
- Ясное дело, что это связано с тобой, с тем, кто проводит
измерения. Но с ума ты не сходишь, влияет нечто другое.
- Что это такое? Скажи мне Клара. От всей этой загадочности
у меня мурашки по коже бегут. Я чувствую себя так, будто
попала в фантастический фильм, где действуют другие законы,
и в любой момент может произойти все что угодно. Но мне
не нравится это положение!
Клара всем своим видом давала понять, что не желает мне
больше ничего открывать. Вместо объяснений она спросила:
- А разве тебе не нравятся неожиданности?
Я сказала ей, что выросла в обществе старших братьев, которые
издевались надо мной, и поэтому стала раздражительной и
болезненно реагирую на все, что они любили. Они смотрели
по телевизору Сумеречная зона и приходили в восторг от этого
фильма. Но мне всегда казалось, что это надуманное и неинтересное
представление.
- Послушай, что я скажу тебе об этом, - согласилась продолжить
разговор Клара. - Прежде всего, следует помнить, что это
не дом из научнофантастического фильма. Лучше будет сказать,
что этот дом наделен необычным намерением. Я не могу тебе
объяснить, в чем различие в этих двух случаях, потому что
я все еще не могу дать тебе представление, что значит намерение.
Пожалуйста, не говори загадками, Клара, взмолилась я. -
Это не только пугает меня, но и просто раздражает.
- Для того, чтобы ты смогла понять эти нетривиальные вещи,
я должна выражаться окольным путем, - сказала Клара. - Поэтому
давай я сначала расскажу тебе о человеке, который непосредственно
ответственен за мое появление в этом доме и косвенно - за
мое знакомство с тобой. Его имя Хулиан, и он является самым
удивительным человеком, которого ты когда-либо можешь узнать.
Он встретил меня однажды, когда я заблудилась в горах Аризоны,
и привел сюда, в этот дом.
- Погоди, Клара, я помню, как ты сказала, что этот дом принадлежал
твоей семье на протяжении многих поколений, - вставила я.
- На протяжении пяти поколений, если быть точной, - ответила
она.
- Как ты можешь так спокойно высказывать сейчас два противоречащих
друг другу суждения?
- Я не противоречу себе. Это ты интерпретируешь все неправильно,
не представляя себе, о чем идет речь. Истина в том, что
этот дом принадлежал моей семье в течение поколений. Но
моя семья - это не обычная семья. Это семья в том же смысле,
в каком этот дом является домом, а Манфред - собакой. Но
ты уже знаешь, что Манфред - не простая собака, а дом –
не обычный реальный дом, как все другие дома, в которых
ты когда-либо была.
Понимаешь, о чем я говорю?
Я не была расположена к тому, чтобы разгадывать загадки
Клары. Некоторое время я сидела спокойно, в надежде, что
она изменит тему разговора. Затем я почувствовала, что напрасно
раздражаюсь и таю в душе неприязнь.
- Нет, я не понимаю, о чем ты говоришь, - ответила я наконец.
- Для того, чтобы ты поняла это, ты должна измениться, -
сказала Клара терпеливо. - А это как раз и есть то, для
чего ты здесь живешь: чтобы измениться. Изменение в данном
случае означает, что ты будешь способна совершать абстрактный
полет, и тогда все станет для тебя очевидным.
В ответ на мои настоятельные просьбы она объяснила, что
этот невообразимый полет символизируется переходом осознания
из правой части головы в левую, однако в действительности
он подразумевает возможность воспринимать нашу тонкую сущность
дубля в обычном мире бодрствующего сознания.
- Я уже говорила тебе, что разделение человека на тело и
ум не соответствует действительности, - продолжала она.
- Подлинное различие существует лишь между физическим телом,
в котором обитает ум, и тонким телом или дублем, - которое
содержит нашу энергию. Абстрактный полет начинается тогда,
когда мы достигаем способности участвовать в обычной жизни,
не теряя связи с дублем. Другими словами, в тот момент,
когда наше физическое тело полностью осознает присутствие
своей энергетической оболочки, мы переходим на абстрактный
уровень, где наше сознание работает совсем не так, как обычно.
Если речь идет о том, что я сначала должна измениться, я
глубоко сомневаюсь в том, что я когда-либо смогу совершить
этот переход, - сказала я. - Мои стереотипы так глубоко
укоренились, что, мне кажется, жизни будет мало для того,
чтобы мой характер существенно улучшился.
Клара налила в свою чашку немного воды. Она поставила керамический
кувшин и посмотрела на меня в упор.
- Существует способ изменить себя, - сказала она. И сейчас
ты уже с головой окунулась в него. Он называется вспоминание.
Она заверила меня в том, что глубинное и полное вспоминание
дает нам возможность осознать все то, что мы желаем в себе
изменить, потому что оно делает нас способными видеть жизнь
такой, какова она есть. Опыт вспоминания дает возможность
человеку в течение мгновения перед каждым действием принять
решение вести себя так, как он привык, или с помощью намерения
изменить свое поведение, прежде чем оно полностью завладеет
им.
Как человек может изменить свое поведение с помощью намерения?
- спросила я. - Что, ты просто произносишь слова: "Изыди,
Сатана!"?
Клара засмеялась и отпила воды из чашки.
- Для того, чтобы изменение стало возможным, мы должны удовлетворять
трем условиям, - сказала она. Во-первых, мы должны выразить
вслух свое решение что-то изменить с тем, чтобы намерение
услышало нас. Во-вторых, ясно осознавать происходящее в
течение некоторого времени; иначе, если мы начнем что-то
и тут же бросим это, разочаровавшись, - мы ничего не добьемся.
И в-третьих, мы должны относиться к результату своих действий
с чувством полного беспристрастия. Это означает, что мы
не должны предаваться размышлениям об успехе или неудаче.
Следуя этим трем правилам, ты сможешь заменить любые нежелательные
проявления своего характера, -
заверила меня Клара.
- Я даже не знаю, что мне и думать, - сказала я скептически.
- В твоем изложении все звучит так просто.
Дело было не в том, что я не хотела верить ей, а в том,
что я всегда была очень практичной. А с практической точки
зрения изменение собственного характера представляется сложнейшей
задачей, какие бы программы из трех правил она не предлагала.
Мы закончили еду в молчании. Единственным звуком на кухне
был мерный звук капающей из известнякового фильтра воды.
Он навел меня на мысль о том, что так же постепенно протекает
процесс очищения в ходе вспоминания. Внезапно я пережила
прилив оптимизма. Наверняка действительно можно изменить
себя, капля за каплей, мысль за мыслью, очиститься, подобно
воде, просачивающейся через этот фильтр.
Сверху тусклые лампы отбрасывали на белую скатерть замысловатые
тени. Клара отложила палочки для еды и принялась делать
над столом разные фигурки из пальцев так, чтобы на скатерти
возникли картинки из теней. Я ожидала, что в любой момент
из-под ее рук выскочит кролик или выползет черепашка.
- Что ты делаешь? - спросила я, нарушая тишину.
- Это своеобразная форма общения, - объяснила она, - но
не с людьми, а с силой, которую мы называем намерением.
Она вытянула мизинец и указательный палец вперед, а затем
сделала так, что большой и два остальных пальца Образовали
круг. Она сказала мне, что такое положение пальцев помогает
привлечь к себе внимание этой силы и дает ей возможность
входить в тело по энергетическим линиям, которые начинаются
и заканчиваются в кончиках пальцев.
Энергия входит через указательный палец и мизинец так, словно
это антенны, при условии, что они вытянуты вперед, - объяснила
она, показывая мне этот жест снова. - Затем энергия улавливается
кольцом из трех остальных пальцев и накапливается в нем.
Она сказала, что используя это положение пальцев, мы можем
накапливать в теле необходимое количество энергии для его
укрепления и исцеления, а также для того, чтобы изменять
свои привычки и настроение.
- Давай перейдем в гостиную, там нам будет удобнее, - сказала
Клара.
- Не знаю, как ты, но я уже отдавила себе задницу, сидя
на этой скамье.
Клара встала и мы прошли по темному двору через черный ход
и холл большого дома в гостиную. К моему удивлению, керосиновая
лампа здесь уже горела, и Манфред спал, свернувшись калачиком
возле кресла. Клара удобно устроилась в этом кресле, которое,
как я заметила, было ее любимым. Она взяла в руки вышивку,
которой в это время занималась, и добавила к ней несколько
стежков, внимательно прокалывая иголкой ткань и вытягивая
ее неспешным плавным движением руки. Глаза ее были неподвижно
устремлены на то, что она делала.
Мне было очень непривычно видеть, как эта сильная женщина
вышивает, и я с любопытством заглянула, чтобы увидеть узор
на ткани. Клара заметила мой интерес и подняла свое рукоделие
вверх, чтобы я могла его разглядеть. Это была наволочка
для подушки, на которой она вышивала бабочек и красочные
цветы. На мой вкус, узор был слишком ярким.
Клара улыбнулась, словно почувствовала мое критическое мнение
о своей работе.
- Ты, возможно, скажешь, что то, что я вышиваю, это всего
лишь красивая вещица, и что я просто теряю время, - сказала
она, делая очередной стежок, - но это меня ничуть не смутит.
Такое отношение к замечаниям можно назвать "знанием
собственного достоинства"? - Она задала себе риторический
вопрос и сама же ответила на него. - И каково же, ты думаешь,
мое достоинство? - Абсолютный ноль.
Я сказала, что, по моему мнению, она является очень хорошим
и интересным человеком. Как она может говорить, что ее достоинство
равно нулю?
- Все здесь очень просто, - объяснила Клара. - До тех пор,
пока положительные и отрицательные силы уравновешивают друг
друга, их сумма равна нулю, что я и сказала о своем достоинстве.
Это также означает, что я ни при каких условиях не могу
смутиться, если кто-то меня критикует, или возгордиться,
если кто-то меня превозносит.
Клара подняла иголку и, несмотря на тусклый свет, быстро
втянула в нее новую нитку.
- Древние китайские мудрецы утверждали, что для того, чтобы
узнать свое подлинное достоинство, человек должен проскользнуть
через глаз дракона, - сказала она, соединяя оба конца нитки
вместе.
Она рассказала, что эти мудрецы были убеждены, что безграничная
неизведанность охраняется исполинским драконом, чешуя которого
сияет ослепительным светом. Они верили, что отважные искатели,
которые осмеливаются приблизиться к дракону, приходят в
ужас от этого слепящего сияния, от силы, заключенной в его
хвосте, одно движение которого сокрушает все на его пути,
и от испепеляющего дыхания дракона, обращающего в пепел
то, что оказывается поблизости. Но они верили также в то,
что существует возможность проскользнуть мимо этого дракона.
Клара сказала, что они были убеждены в том, что, сливая
свое намерение с намерением дракона, человек становится
невидимым и проходит сквозь глаз монстра.
- Что это значит, Клара? - спросила я.
- Это значит, что с помощью вспоминания мы становимся пустыми,
свободными от мыслей и желаний, что для этих древних провидцев
было отождествлением с намерением дракона и достижением
невидимости.
Я взяла в руки другую вышитую подушку - тоже образец Клариного
рукоделия - и положила ее себе под спину. Несколько раз
я глубоко вдохнула для того, чтобы прояснить свой ум, мне
хотелось понять то, что она мне сказала. Но использование
ею китайской аллегории еще больше запутало меня. Однако
во всем, что она говорила, слышалась такая убежденность,
что я чувствовала, что совершу ошибку, если хотя бы не попытаюсь
ее понять.
Наблюдая за тем, как Клара вышивает, я неожиданно вспомнила
о своей матери. Возможно, именно это воспоминание вызвало
во мне великую грусть, тоску, которую невозможно описать
словами. Или, быть может, на меня так подействовали слова
Клары, или пребывание в ее безлюдном таинственном доме,
или то, что я сидела в этой комнате, где горела, внушая
суеверный страх, керосиновая лампа. Слезы потекли по моим
щекам, и я начала рыдать.
Клара вскочила с кресла и встала рядом со мной. Затем она
принялась шептать мне на ухо так громко, что это звучало
для меня как крик.
- Как ты осмеливаешься скорбеть о себе в этом доме! Если
ты будешь это делать, он отторгнет тебя. Он просто выплюнет
тебя так, как ты выплевываешь оливковую косточку.
Ее увещевание сразу же подействовало на меня. Моя грусть
тут же исчезла. Я отерла слезы, а Клара продолжала говорить
так, словно ничего вообще не произошло.
- Искусство быть пустым - это тот метод, которым пользовались
китайские мудрецы для того, чтобы пройти через глаз дракона,
- сказала она, снова усаживаясь на свое место. - Сегодня
мы называем это искусство искусством быть свободным. Мы
чувствуем, что в действительности это лучшее название, потому
что это искусство выводит нас в сферу абстрактного, где
отсутствует само понятие о человеческом.
- Ты хочешь сказать, что в этой сфере все бесчеловечно,
Клара?
Клара положила вышивку себе на колени и внимательно взглянула
на меня.
- Я хочу сказать, что почти все, что мы слышали об этой
сфере от мудрецов и тех, кто ее искал, наводит на мысль
о том, что кое-что в ней имеет отношение к человеку. Однако
мы - те, кто практикует искусство быть свободным, - убедились
на собственном опыте, что такое описание не может быть удовлетворительным.
Мы обнаружили, что все человеческое в этой сфере
- если оно вообще существует там - настолько незначительно
по сравнению с бесконечностью других возможностей, что его
вполне можно не принимать во внимание.
- Погоди минутку, Клара. А как насчет той группы легендарных
личностей, которых в Китае почитают достигшими бессмертия?
Разве они не стали свободными в том смысле, о котором ты
говоришь?
Они не достигли свободы в нашем смысле, ответила Клара.
- Ведь для нас свобода подразумевает также и освобождение
от человеческого. А те китайцы, которые якобы стали бессмертными,
оказались пойманными в свои собственные мифы о бессмертии,
о мудрости, о том, что им удалось достичь освобождения,
и теперь они пришли на землю, чтобы помочь на этом пути
другим. Среди них были ученые, музыканты и люди, наделенные
сверхъестественными способностями, они были подчеркнуто
добродетельными и капризными, во многом напоминая древнегреческих
божеств. Ведь даже нирвана представляет собой состояние
человека, и при этом блаженство связано со свободой от тела.
Кларе удалось нагнать на меня чувство беспросветного одиночества.
Я сказала ей, что меня всегда обвиняли в том, что мне недостает
теплоты в общении и желания понимать других. Фактически
каждый раз случалось так, что мне всегда говорили, что я
- самая неприветливая из всех людей, которых мой собеседник
когда-либо встречал. И вот сейчас Клара утверждала, что
свобода состоит в том, чтобы быть равнодушной к людям. В
то же время мне всегда казалось, что я теряю что-то очень
существенное, когда отношусь к другим без сострадания.
Я была на грани того, чтобы снова заплакать, но Клара еще
раз пришла на помощь.
- Свобода от человеческого не подразумевает, что человек
становится бессердечным и равнодушным ко всему идиотом,
- сказала она.
- В таком случае свобода, которую ты описываешь, остается
полностью непонятной для меня, - настаивала я. - И я не
уверена, что захочу ее когда-нибудь.
- А я уверена в том, что она меня вполне удовлетворяет,
- провозгласила она. - И хотя мой ум тоже не может понять
ее, поверь мне, она действительно существует! Более того,
поверь мне, что наступит день, когда ты будешь рассказывать
о ней кому-то другому точно так, как я рассказываю тебе
о ней сейчас. Возможно, ты тогда будешь пользоваться теми
же самыми словами.
И она подмигнула мне так, будто у нее не было сомнений в
том, что так оно когда-то и случится.
- По мере того, как ты будешь продолжать свои занятия, вспоминание,
та сфера, в которой человеческое не имеет значения, начнет
приоткрываться перед тобой, продолжала Клара. - Это послужит
тебе приглашением пройти через глаз дракона. Именно это
мы называем абстрактным полетом. В действительности он подразумевает
переход через громадную пропасть в мир, который не может
быть описан, потому что человек не может быть его мерилом.
Я оцепенела от ужаса. Я не могла относиться к словам Клары
несерьезно, потому что она никогда не шутила со мной. Мысль
о том, что я могу потерять даже ту человечность, которая
у меня была, и свалиться в пропасть, была для меня более
чем ужасной. Я собиралась было спросить у нее о том, знает
ли она, когда передо мной должен открыться вход в этот иной
мир, но она продолжила объяснение.
- Неожиданная истина состоит в том, что этот вход находится
перед нами постоянно, - сказала Клара, - но только те, чей
ум спокоен и у кого на душе легко, могут видеть и чувствовать
его присутствие.
Она объяснила, что название "вход" - не простая
метафора, потому что он на самом деле появляется перед внутренним
взором в виде обычной двери, темного углубления, ослепительного
света или какого-то другого вполне осязаемого образа, которым
может быть, в частности, и глаз дракона. Она отметила, что
в данном случае аллегория древних китайских мудрецов вовсе
не является надуманной.
- Древние китайские посвященные верили также в то, что невидимость
приходит вместе с достижением спокойного беспристрастия,
- сказала она.
- Что такое это спокойное беспристрастие, Клара?
Не отвечая прямо на мой вопрос, она спросила меня, видела
ли я когданибудь глаза бьющихся петухов.
- Я никогда в своей жизни не видела, как бьются петухи,
- ответила я.
Клара сказала, что в глазах бьющихся петухов можно прочесть
выражение, которого не встретишь в глазах других животных
и людей, потому что в глазах живого существа всегда отражается
озабоченность, участие, злость или страх.
- В глазах бьющегося петуха нельзя прочесть всех этих переживаний,
- сообщила мне Клара. - В противоположность этому в них
отражается невероятная беспристрастность, нечто такое, что
можно встретить также во взгляде тех, кто совершил великий
переход. Ведь вместо того, чтобы смотреть на окружающий
мир, глаза такого человека обращены внутрь и созерцают там
то, что еще не наступило.
- Глаз, который смотрит внутрь, неподвижен, - продолжала
Клара. - Взгляд такого глаза не выражает ни человеческой
обеспокоенности, ни страха, но лишь бесконечную необъятность
пространства. Провидцы, которым посчастливилось взглянуть
в бездонность, утверждают, что после этого бездонность смотрит
их глазами, в которых теперь можно прочесть только спокойную
непреклонную беспристрастность.
ГЛАВА 7
Однажды во второй половине дня, ближе к вечеру, мы с Кларой
возвращались в дом из пещеры по длинному маршруту, любуясь
открывающимися панорамами. Она предложила сесть отдохнуть
в тени каких-то деревьев. Мы рассматривали тени, отбрасываемые
этими деревьями на землю, когда неожиданно налетел порыв
ветра, заставивший задрожать листья на ветвях. Они заколыхались,
и по земле пробежала рябь света и тени. Когда ветер стих,
листья вновь замерли на ветвях, а вместе с ними - и тени
на земле.
- Ум подобен этим теням, - тихо сказала Клара. Когда мы
дышим ровно, наш ум пребывает в покое. Если же дыхание беспорядочно,
ум приходит в движение точно так же, как эти листья.
Я попыталась выяснить, ровное у меня дыхание или возбужденное,
но как я ни старалась, не могла искренне ответить на этот
вопрос.
- Если ты дышишь как попало, в твоем уме не может быть покоя,
- продолжала Клара. - Для того, чтобы успокоить ум, нужно
прежде всего начать с успокоения дыхания.
Она попросила меня сидя выровнять позвоночник и сосредоточивать
внимание на дыхании до тех пор, пока оно не станет плавным
и ритмичным, как дыхание младенца.
Я заметила, что если человек был физически активен так,
как мы, когда шли по холмам, его дыхание не может быть плавным,
как у младенца, который просто лежит и ничего не делает.
- Кроме того, - сказала я, - я не знаю, как дышат младенцы.
Я была младенцем только раз, да и то, тогда я не обращала
внимания на такие мелочи.
Клара пододвинулась поближе ко мне и положила одну руку
мне на спину, а другую на грудь. Непонятно зачем она стала
сжимать меня до тех пор, пока я не почувствовала, что задыхаюсь.
Я попыталась освободиться, но она держала меня железной
хваткой. Для того чтобы хоть как-то дышать, мне пришлось
начать ритмично двигать животом по мере того, как воздух
входил и выходил из тела.
- Вот как дышат младенцы, - сказала она. - Запомни это ощущение
раздувающегося живота для того, чтобы ты могла повторить
его в любой момент, независимо от того, идешь ты, занимаешься
чем-нибудь или лежишь и ничего не делаешь. Ты наверное не
поверишь мне, если л скажу тебе, что в детстве мы росли
в таких условиях, что теперь нам снова нужно учиться правильно
дышать.
Она убрала руки с моей спины и груди.
- А теперь дыши так, чтобы воздух заполнял грудную клетку,
- потребовала она, - но не давай ему заходить в голову.
- Воздух не может зайти мне в голову, - со смехом заметила
я.
- Не понимай меня так буквально, - упрекнула она. - Когда
я говорю о воздухе, я в действительности имею в виду энергию,
которую ты получаешь в процессе дыхания и которая заполняет
живот, грудь, а потом голову.
Она говорила так серьезно, что мне хотелось смеяться. Мысленно
я готовила себя к тому, что сейчас услышу еще одну порцию
китайских метафор. Она улыбнулась и подмигнула мне.
- Степень серьезности соответствует размеру говорящего,
- сказала она, посмеиваясь. - Мы, большие люди, всегда более
серьезны, чем маленькие веселые человечки. Разве не так,
Тайша?
Я не поняла, почему она решила включить меня в число больших
людей, Ведь я была по крайней мере на два дюйма ниже ее
и на добрых тридцать пять фунтов легче. Мне очень не понравилось,
что меня сочли большой, и тем более, когда при этом подразумевалось,
что я должна быть серьезной. Но я не высказала вслух эти
свои рассуждения, потому что знала, что она сделает этот
предмет темой разговора и посоветует мне несколько занятий
вспоминания посвятить тому, чтобы разобраться с отношением
к своему росту и весу.
Клара взглянула на меня так, словно хотела определить мою
реакцию на ее слова. Я улыбнулась, давая понять, что они
меня ничуть не смутили. Видя, что я снова стала внимательной,
она снова серьезным голосом заговорила о том, как наше эмоциональное
равновесие зависит от ритмичности дыхания.
- Дыхание расстроенного человека, - сказала она, наклоняясь
ко мне, - быстро, поверхностно и ограничено лишь грудью
и головой. Но у того, кто безмятежен, дыхание опускается
в живот.
Я попыталась опустить дыхание пониже, чтобы Клара не догадалась,
что я расстроена. Но она с пониманием улыбнулась и добавила:
- Большим людям труднее дышать животом, потому что их центр
тяжести находится немножко выше. Вот почему для нас еще
более важно сохранять спокойствие и невозмутимость.
Она продолжала объяснять, что большая часть энергии тела
локализуется в трех местах: в животе, в груди и в голове.
Она коснулась моего живота в месте, которое находится немного
ниже пупка, потом солнечного сплетения, а затем середины
лба. Она объяснила, что эти три точки являются центрами
соответствующих областей. И чем более спокойны ум и тело
человека, тем лучше воздух может проникать в каждую из областей.
- Младенец, несмотря на свой небольшой размер, вдыхает огромное
количество воздуха, - сказала Клара. Однако по мере того,
как мы взрослеем, наше тело становится более закрепощенным,
особенно в области груди, и поэтому мы вдыхаем не так много
воздуха.
Прежде чем продолжить говорить, Клара глубоко вдохнула.
- Поскольку эмоции непосредственно связаны с дыханием, -
сказала она, - хороший метод успокоения состоит в том, чтобы
восстановить правильное дыхание. Мы можем, например, научиться
поглощать большее количество энергии, удлиняя каждый вдох.
Она поднялась на ноги и велела мне внимательно следить за
ее тенью. Я заметила, что тень совершенно неподвижна. Затем
она попросила меня встать и понаблюдать за моей тенью. Я
сразу же заметила, что моя тень немного колышется, как тень
дерева, ветвей которого коснулся легкий ветерок.
- Почему моя тень трясется? - спросила я. - Мне казалось,
что я стою совершенно неподвижно.
- Твоя тень колышется, потому что через тебя дует ветер
эмоций, - ответила Клара. - Сейчас ты уже более спокойна,
чем тогда, когда начинала заниматься вспоминанием, но в
тебе все еще осталось довольно много суетливости.
Она предложила мне стать на левую ногу, а правую приподнять,
согнув в колене. Я покачивалась, стараясь находиться в равновесии,
и удивлялась тому, что она стоит на одной ноге так, словно
на двух, и при этом ее тень абсолютно неподвижна.
- Тебе, наверное, нелегко удерживать равновесие, заметила
Клара, ставя ногу на землю и поднимая другую. - Это означает,
что твои мысли и чувства так же неспокойны, как и дыхание.
Я подняла другую ногу, чтобы попробовать еще раз. На этот
раз мне лучше удавалось сохранить равновесие, но когда я
снова обратила внимание на то, насколько неподвижна тень
Клары, я почувствовала неожиданный прилив зависти и тут
же должна была поставить ногу на землю, чтобы не упасть.
- Какая бы мысль у нас не возникла, - объясняла Клара, поставив
свою ногу на землю, - наша энергия движется в направлении
этой мысли. Мысли подобны разведчикам, которых тело посылает
вперед, прежде чем начать движение в определенном направлении.
А теперь посмотри еще раз на мою тень, - приказала она,
- но старайся видеть в ней нечто большее, чем просто тень.
Попытайся разгадать в ней сущность Клары, отразившуюся в
ее очертании на земле.
Я сразу же почувствовала в себе напряжение. Меня испытывали,
и при этом мои способности оценивали. Во мне проснулось
детское чувство соперничества, которое развилось у меня,
когда я должна была во всем соревноваться со своими братцами.
- Не напрягайся, - строго сказала Клара. - Это не соревнование.
Это просто радость. Понимаешь? Радость!
С детства меня учили реагировать на слова других. Когда
Клара сказала "Радость!", я почувствовала себя
в полном смятении, а потом меня охватил ужас. Она неправильно
использует это слово, - ничего другого я не могла подумать.
Она, должно быть, имеет в виду что-то другое. Но Клара повторяла
это слово снова и снова, будто хотела, чтобы я прониклась
им.
Я не сводила глаз с ее тени, и вскоре у меня создалось впечатление,
что тень спокойна, красива и могущественна. Это была не
просто темная заплатка на поверхности земли - она, казалось,
наделена глубиной, разумом и жизнью. Но вдруг мне показалось,
что я заметила, как Кларина тень движется полностью независимо
от ее тела. Это движение было таким невероятно быстрым,
что его трудно было заметить. Я ждала, затаив дыхание, уставившись
на тень и сконцентрировав на ней все свое внимание. И вот
это случилось вновь, но на этот раз я была к этому готова.
Тень задрожала, а затем растянулась так, словно ее плечи
и грудь вдруг увеличились в размере. Казалось, что тень
живет независимой жизнью.
Я издала пронзительный крик и вскочила на ноги. Я крикнула
Кларе, что ее тень - живая. Я была готова броситься прочь,
но боялась, что тень будет преследовать меня. Клара удержала
меня, взяв за плечо.
Когда я успокоилась настолько, что снова обрела дар речи,
я рассказала ей все что видела, стараясь не смотреть больше
на землю, потому что боялась, что снова замечу ее зловещую
тень.
- Тот факт, что ты можешь видеть движения тени, означает,
что ты с помощью вспоминания уже вернула себе огромное количество
энергии, - заметила Клара.
- Ты уверена, что я не вообразила себе все это, Клара? -
спросила я с надеждой на то, что она скажет, что так оно
и было.
Именно твое намерение заставило ее прийти в движение, -
заявила она авторитетно.
- Не кажется ли тебе, что вспоминание тоже возбуждает ум?
- спросила я. - Ведь я должна быть довольно сильно возбужденной,
чтобы видеть, как тени двигаются сами по себе.
- Нет. Смысл вспоминания в том, чтобы преодолеть те предрассудки,
которые у нас сформировались в течение жизни, - терпеливо
объяснила Клара.
- Не разделавшись с ними, мы не можем сделать так, чтобы
сила воспоминаний не затуманивала нашего восприятия.
- Клара, объясни, пожалуйста, поподробнее, что такое сила
воспоминаний.
- Этот мир подобен огромной ширме, составленной из воспоминаний.
Если некоторые наши предрассудки удается устранить, - сказала
она, - сила воспоминаний не просто оказывается контролируемой,
но и вообще выходит из
игры.
Я не поняла ее слов и обиделась на нее за то, что она выражается
так туманно.
- Возможно, это ветер пошевелил листья, на которых лежала
твоя тень,
- сказала я, предлагая рациональное объяснение.
Клара отрицательно покачала головой.
- Давай попробуем еще раз, чтобы ты убедилась наверняка,
- предложила она.
Я почувствовала, как мои руки покрываются гусиной кожей.
Ничто не могло заставить меня снова посмотреть на ее тень.
- Ты утверждаешь, что тени людей не двигаются сами по себе
потому, что так говорит тебе память о том, что с тобой было
раньше, - сказала Клара. - Разве ты помнишь, чтобы они когда-нибудь
двигались на твоих глазах?
- Нет, ясное дело, не помню.
- Теперь ты понимаешь, что произошло. Твоя способность сверять
все с памятью на какое-то мгновение покинула тебя, и ты
смогла заметить движение тени.
Клара, глядя на меня, покачала пальцем и захихикала.
- Так что ветер, который шевелит листья, здесь ни при чем,
- сказала она. Затем она закрыла лицо руками так, как это
делает пугливый ребенок. Внезапно меня поглотила мысль о
том, что, хотя она и была взрослой женщиной, ее детские
жесты никогда не выглядели смешными.
- У меня есть для тебя новости, - сказала она. - Ты видела,
как движутся тени, когда была ребенком, но тогда ты еще
не умела рассуждать, и поэтому тебя это не смущало. Когда
же ты выросла, твоя энергия увязла в ограничениях, которые
воспитало в тебе общество, и поэтому ты забыла, что когда-то
могла видеть их движение, и помнишь только то, что тебе
разрешают помнить.
Пытаясь разобраться в смысле слов Клары, я внезапно вспомнила,
что когда была ребенком, часто видела, как тени на тротуаре
покачиваются и извиваются, словно стараясь освободиться
от людей, которым они принадлежат. Я всегда со страхом наблюдала,
как тени разворачиваются в сторону и заглядывают друг на
друга. Мне казалось странным, что взрослые никогда не замечают
этих ужимок своих теней.
Когда я рассказала об этом Кларе, она объяснила, что мой
страх был связан с моим пониманием несоответствия между
тем, что я реально видела, и тем, что, по словам взрослых,
было возможно и что мне разрешалось видеть.
- Мне кажется, я не совсем понимаю тебя, Клара. - сказала
я.
- Попытайся представить себя как огромный склад воспоминаний,
- предложила Клара. - На этом складе кто-то отличный от
тебя разместил чувства, идеи, внутренние диалоги и модели
поведения. Поскольку он твой, ты можешь входить туда, когда
хочешь, и брать все, что там найдешь. Проблема в том, что
ты совсем никак не можешь влиять на то, что там хранится,
потому что весь склад был запакован еще задолго до того,
как ты стала его владельцем. Таким образом, ты сильно ограничена
в выборе того, что имеется в твоем распоряжении.
Она сказала, что наши жизни кажутся нам непрерывными последовательностями
событий потому, что инвентарный список предметов, хранящихся
в наших складах никогда не меняется. Она подчеркнула, что
если человек не почистит свой склад, он не сможет быть тем,
кем он есть в действительности.
Находясь под впечатлением своих воспоминаний и того, что
мне сказала Клара, я села на большой камень. Краем глаза
я увидела свою тень и ощутила прилив страха от мысли о том,
что будет, если моя тень не захочет сидеть так же неподвижно,
как я.
- Я не могу больше этого выносить, Клара, - сказала я, вскакивая.
- Пошли домой.
Но она приказала мне оставаться на месте.
- Успокой ум, - посоветовала она, глядя на меня, и тогда
тело тоже будет в покое. Иначе напряжение разорвет тебя
на куски.
Клара подняла левую руку перед собой так, что запястье находилось
как раз над уровнем пупка. Ладонь была обращена в сторону,
а сжатые вместе пальцы были направлены вниз. Она сказала,
чтобы я расположила свою руку точно так же и смотрела на
кончик среднего пальца. Я посмотрела вниз, несколько скашивая
глаза, потому что вынуждена была смотреть над переносицей.
Она объяснила, что когда человек смотрит подобным образом
в таком положении, его осознание выходит за пределы тела
на землю, в результате чего его психическое возбуждение
уменьшается.
Затем она велела, чтобы я глубоко вздохнула и, сосредоточившись
на земле, выразила намерение получить из нее искру энергии,
которая, как капля клея, должна влиться в мой средний палец.
Затем я должна была повернуть руку в запястье так, чтобы
она могла коснуться грудной кости основанием большого пальца.
Я должна была считать до семи, глядя на средний палец, а
затем сразу переместить осознание в точку между глазами
над переносицей. Этот перенос должен сопровождаться выражением
намерения переместить искру энергии из среднего пальца в
точку между глазами, сказала она. Если перемещение энергии
удалось осуществить, на темном фоне закрытых глаз возникает
свет. Она отметила, что этот светящийся сгусток энергии
мы можем направлять в любое место тела для того, чтобы побеждать
боль, излечивать болезни и преодолевать дурные предчувствия.
Затем она подняла руку и мягко нажала на мое солнечное сплетение.
- Если тебе нужно быстро вызвать прилив энергии, как, например,
сейчас, воспользуйся силовым дыханием, которое я тебе покажу,
и я гарантирую, что ты почувствуешь новый прилив сил.
Я наблюдала, как Клара показывала мне серию коротких вдохов
и выдохов через нос, которые она делала с помощью быстрых
движений диафрагмы. Я сделала так же, как и она, и приблизительно
через двадцать вдохов и выдохов путем сокращения и расслабления
диафрагмы я почувствовала, как по телу потекло тепло.
- Мы будем сидеть здесь и заниматься силовым дыханием и
созерцанием света при закрытых глазах до тех пор, пока страх
не покинет тебя, - сказала она.
- Но ведь я не так уж сильно испугалась, - солгала я.
- Ты не видела себя со стороны, - ответила Клара. С того
места, где я сижу, было видно, что кто-то чуть было не потерял
сознание.
Конечно, она была права. Я никогда не испытывала такого
смертельного ужаса как тогда, когда увидела, что тень Клары
сама по себе вытягивается. Давно забытые переживания поднялись
на поверхность моего сознания из таких глубин, что в течение
секунды или двух я действительно чувствовала себя ребенком.
Я подняла руку так, как показывала Клара, - ладонью в сторону,
- и пристально посмотрела на кончик пальца. Некоторое время
я смотрела, не отводя глаз, а затем сосредоточила все внимание
на точке между глазами. Я не увидела никакого света, но
постепенно успокоилась.
Уже почти стемнело. Я видела, как недалеко от меня вырисовывается
силуэт Клары. Ее голос звучал успокаивающе. Она сказала:
- Давай останемся здесь еще в течение некоторого времени,
чтобы эта искра энергии рассосалась в твоем теле.
- Ты научилась этому в Китае? - спросила я.
Она отрицательно покачала головой.
- Я уже говорила тебе, что у меня был учитель здесь, в Мексике,
- ответила она, а затем почтительно добавила:
- Мой учитель был удивительным человеком, который посвятил
свою жизнь познанию, а затем учил нас искусству быть свободными.
- Но разве это не восточный метод дыхания?
Казалось, на какое-то мгновение она заколебалась, прежде
чем ответить мне. Я подумала, что ее нерешительность связана
с тем, что она не хочет разглашать какую-то тайну.
- Где твой учитель нашел этот метод? - настаивала я. - Что,
он тоже был в Китае?
- Он научился всему от своего учителя, - сказала Клара уклончиво.
Когда я попросила ее рассказать мне побольше о своем учителе
и о том, чему он научил ее, Клара извинилась передо мной
за то, что пока не может ответить мне на мои вопросы.
- Для того, чтобы понять то, что я могу тебе рассказать,
- объяснила она, - ты должна приобрести особую энергию,
которой в настоящее время у тебя еще нет.
Она похлопала меня по руке.
- Не торопи время, - сказала она доброжелательно. - Мы собираемся
обучить тебя всему, что знаем. А если так, то зачем спешить?
- Каждый раз, когда ты говоришь "мы", меня охватывает
очень сильное любопытство, Клара. Дело в том, что я догадываюсь,
что в этом доме живут и другие люди, и к тому же я начинаю
видеть и слышать то, насчет чего мой рассудок говорит, что
это невозможно.
Клара начала смеяться и продолжала так долго, что я испугалась,
как бы она не упала с валуна, на котором сидела. Этот внезапный
и непонятный мне смех раздосадовал меня еще больше, чем
ее отказ рассказать о своем учителе.
- Ты даже не представляешь, каким смешным мне кажется твое
положение,
- сказала она, объясняя свое поведение. - Сейчас, как и
тогда, когда ты увидела движение тени, я убеждаюсь в том,
что ты успешно освобождаешь свою энергию. Ты начинаешь все
выносить из своего склада. Помни, что чем больше предметов
ты выбросишь из него, тем больше у тебя будет места для
новых вещей.
- Что это будут за вещи? - спросила я по-прежнему раздосадовано.
- Движущиеся тени и бестелесные голоса?
- Возможно, - ответила она неопределенно. - Но может быть
и так, что ты увидишь тех, кому принадлежат эти тени и голоса.
Я захотела узнать, кому могут принадлежать эти голоса и
тени, но она отказалась разговаривать об этом дальше. Она
неожиданно встала и заявила, что желает вернуться домой
до наступления сумерек, чтобы без труда включить электрический
генератор.
|
